нам вдвоем вытаскивать твой самострел, Лёха. Эх! Если бы не каникулы! Завтра же вся школа узнала бы, какие они позорные трусы. Особенно этот жирный говнюк. Он ведь едва свои новые портки не обгадил! Маменькин сынок!

Алексей поднялся на ноги. Колени все еще плохо гнулись. Рубашка на спине промокла от пота. Пыльное пространство пересекали редкие солнечные лучи. Скошенный потолок покрывали дыры от осыпавшейся штукатурки с неровно-нарезанной сеткой драни. В некоторых местах на стенах сохранились желтые обои. На полу кроме выдолбленного паркета валялся изодранный полосатый матрас. Распахнутая настежь дверь вела на узкую лестницу, исчезающую в густых тенях заколоченного дома. Пахло молью, сыростью и гниющими досками. Снаружи шумел ветер. Поскрипывал трухлявый каркас дома, словно кости старика, страдающего остеохондрозом.

— Нужно спуститься вниз, на первый этаж, — прошептал Алексей.

— Там, наверняка темно, как в могиле, — Рудик шлепнул себя сначала по одной, потом по другой щеке. — Я кажется тоже начинаю трястись, дружище.

Они вышли из комнаты на верхнюю площадку лестницы и стали осторожно спускаться вниз. Рудик первый, Алексей сразу за ним. Ступеньки визжали и скрипели на все лады. В тишине эти звуки походили на вопли безумного струнного оркестра, играющего на расстроенных инструментах. Ребята преодолели верхний пролет. Дальше лестница разворачивалась и уходила в почти непроницаемую темноту первого этажа.

Внизу полыхнуло. Синие вспышки замелькали на стенах и потолке, словно включился огромный стробоскоп. Мельтешение сменилось ослепительным белым сиянием. Через мгновение темнота вернулась, но перед глазами Алексея еще плавали розовые круги. Где-то впереди чертыхался Рудик. Зрение вернулось не сразу, но появился запах: какая-то животная вонь, словно в зверином логове. Алексей не мог выразиться точнее. Он ни разу в жизни не сталкивался ни с чем с подобным.

За стенкой что-то шевельнулось, заскреблось. Послышались тихое царапанье, застонала хлипкая половица. Спертый воздух искажал звуки. Было не понятно, то ли скрип доносился из соседней комнаты, то ли раздается в двух шагах от тебя.

У Алексея неожиданно скрутило мошонку. Страх встал перед ним стеной и заставил замереть на месте.

— А, черт! — вскрикнул Рудик. Лестница зашаталась под ногами. Алексей плюхнулся на ступеньку, прижавшись плечом к стене. Раздался оглушительный треск, стук обвалившихся досок и грохот падающего тела.

— Ай! Эта задроченная лестница! Лёха! Я провалился! — Внизу слышалась возня. Рудик пытался выбраться из-под обломков рухнувшей лестницы.

«Ему надо помочь», — думал Алексей.

Он продолжал сидеть на месте, слившись со стеной в единое целое. Ужас сдавливал его со всех сторон, перекрывал дыхание. Тело цепенело с каждым мгновением. Он понял, что не в состоянии шевельнуть даже мизинцем.

— Лёха! Где ты? Помоги выбраться из этой дерьмовой рухляди! Да где же ты, Лёха! У меня застряла нога! Помоги мне! Лёха!

Что-то приближалось к ним из затхлой темноты дома. Что-то шло, негромко шаркая по деревянному полу. Сердце Алексея замерло под ребрами, как пойманная в мышеловку крыса. Он открыл рот, чтобы закричать, но с его губ не сорвалось ни звука.

«Нам нужно бежать! Я должен помочь ему. Он только что спас мне жизнь и теперь я должен ему помочь. Нам надо бежать! Бежать!»

Но он не мог бежать. Не мог спасти никого, даже себя.

— Где ты там, отзовись! Ой, Лёха, здесь кто-то есть! Кто-то есть! Не подходи ко мне, ублюдок! Слышишь, не походи, твою мааа-аать!

Рудик внизу яростно задергался, пытаясь вырваться из ловушки. Какая-то пустая жестянка отлетела в угол и ударилась о стену. Затрещала сухая доска.

— Ну помоги же мне, Лёха! Дай руку! Пожалуйста! Скорее!

Нечто рванулось из тьмы, перелетело полосу света и рухнуло под лестницу. Оно разнесло на куски уцелевшие ступеньки, подняло слежавшуюся в щелях вековую пыль. Алексей неожиданно вышел из столбняка и бессознательно пополз наверх.

— Ааааааа-оооооо!!!

Оглушительный вопль Рудика прокатился по всему дому, захлебнувшись хриплым бульканьем и серией влажных горловых звуков, леденящих кровь, как хохот гиены. Что-то заскрежетало у подножья лестницы, смачно хрустнуло, порвалось, какая-то жидкость выплеснулась на пол. Алексей продолжал ползти, хватаясь за ступени исцарапанными в кровь пальцами. В горле прорезался тонкий петушиный крик.

Снизу к нему подползало нечто. С острых клыков текла слюна и свежая кровь Коли Руденко. Жесткие пучки шерсти топорщились на загривке. Несколько пар длинных мосластых конечностей цеплялись за стены и каркас лестницы. Алексей так и понял, сколько у существа было рук и ног. Казалось, не меньше десятка. На теле чудища сохранились изодранные остатки одежды. Что-то вроде космического скафандра. Материал похож на мягкий пластик или клеенку. Алексей разобрал английскую надпись: «DESTINY» и табличку с каким-то иностранным именем: «Cpt. J. Everson». По бокам болтались петли, шланги, синтетические ремни, стропы и клипсы подвесной системы, как у военных летчиков. Все изжёвано, скручено и заляпано кровью. Существо рывками подтягивалось вверх. Вязкая слизь сочилась между ступенями и капала на первый этаж.

Алексей столкнул вниз случайно оказавшуюся под рукой ножку от стула, и когда тварь на миг отвлеклась, вскочил на ноги и стрелой бросился к свету. Он споткнулся о матрас в середине комнаты, взмахнул руками и обернулся. Раздувшаяся туша застряла в дверном проеме. Адская тварь шипела, протискиваясь внутрь. Оно еще не приняло окончательную форму, все ещё изменялось. Плоская голова с пастью как у крокодила моталась из стороны в сторону. Алексей прыгнул к окну, за которым как ни в чем не бывало щебетали птицы. Там был солнечный свет, а значит — спасение.

Одна из многочисленных лап стремительно развернулась как выкидной нож, стала вдвое длиннее и дотянулась до Алексея, когда он уже переваливался через подоконник. Когти располосовали рубашку, оставили глубокие царапины на ребрах и на спине. Серая слизь пузырилась, смешиваясь с человеческой кровью. Алексей повис на руках, крича во все горло и болтая ногами в пустоте. Когда пальцы уже начали разжиматься, он вспомнил о старом железе под окном и крепко зажмурился.

Алексей ударился о землю левым боком. Кривая сабля искореженного металла все-таки нашла его ногу, пропорола штанину и