– Ну и где твоя машина? – плотоядно облизнувшись, спросил он.

– Рядом.

По-прежнему не выпуская руку Левиной из своей, Ольга сблизилась с бедным озабоченным Рафиком и коротко, без замаха, впечатала кулак в точку над верхней губой бармена. Рафик не издал не единого звука. Его глаза закатились, он без чувств привалился спиной к кирпичной кладке стены бара, а затем плавно осел на землю.

– Твою мать! – дернула рукой Екатерина, но тщетно, захват незнакомки, назвавшей себя другом, был мертвым. – Ты че, убила его? Да?

– Успокойся. Он очухается часика через полтора и будет в норме. Пострадает только его мужское эго. Но это он переживет. А теперь к машине! Быстро! – скомандовала Старовойтова.

– Не расслабляться ни на секунду, – жестко приказал Гуров трем молодым оперативникам-первогодкам.

Окинув их очередным критическим взглядом с головы до ног, Лев вновь мысленно чертыхнулся в адрес генерала Орлова. При всех существующих кадровых проблемах угро Петр Николаевич все же мог бы выделить подкрепление и посерьезнее. Особенно учитывая статус того, на кого им предстояла охота. А так… Неизвестно, за что теперь стоило беспокоиться больше: за гостиничную охрану Старого Грека или за безопасность собственных оперативников. Конечно, имелся еще и вариант с подключением УБНОН, как это было при облаве в «Пластик-Z», но Гуров практически сразу отмел его. Новый конфликт со своенравным и чересчур жестким майором Хохряковым не сулил ничего хорошего. При прошлой встрече тот совершенно четко и ясно озвучил свою позицию по Чебатуркину, и вряд ли за истекшую пару часов что-то существенно изменилось в его позиции. Хохряков не только не подпустил бы полковника и его людей к наркобарону, но не дал бы задать ни единого вопроса. К тому же Гурову совершенно не улыбалась перспектива массового истребления людей в «Венецианском купце». Майор из УБНОНа не стал бы разбираться, кто тут гражданский, а кто нет.

– Держите в поле зрения сразу три объекта, – продолжал давать указания Лев. – Вход в гостиницу, лестницу и лифт. На всякий случай приглядывайте и за баром. Открывать огонь только в самом крайнем случае. Я не хочу, чтобы пострадал кто-то из посторонних. Но при этом сами тоже по-глупому под пули не подставляйтесь. Это ясно?

– Так точно, товарищ полковник, – бодро отрапортовал один из первогодок, коротко стриженный блондин крепкого телосложения, облаченный в легкую не по сезону темно-зеленую ветровку.

– Жора, ты со мной, – обратился Лев к Бурмистрову и уверенно зашагал к стойке портье. – И тоже будь внимателен. Заметил лысого на кожаном диванчике у дальней стены?

– С газетой? – уточнил старлей, с трудом поспевая за ним и в то же время откусывая добрую порцию сдобного рогалика, посыпанного маковой крошкой. – Без проблем. Сразу срисовал. Люди с такими малоинтеллектуальными лицами газет не читают. Явный дилетантский прокол. Да и кто вообще сейчас читает газеты? В век интернета…

– Я читаю, – на ходу откликнулся Гуров.

– Ну, я… не имел в виду вас, товарищ полковник… Вы – это… Вы – совсем другое дело. Я хотел сказать…

– Не упускай его из виду, Жора. Помимо малоинтеллектуального лица ты должен был обратить внимание и на его оттопыренный слева пиджак. Он при оружии. И прекрати уже жевать! Сколько можно?!

– Это очень вкусные рогалики, товарищ полковник. – Бурмистров отщипнул зубами еще кусочек. – Таких душистых и тающих во рту рогаликов, как у «Мамочки Ксюши», во всей Москве нигде не делают. Хотите попробовать?

– Жора! Выбрось!

– Как выбросить, товарищ полковник? Я же…

– Я сказал, выбрось. Сейчас же!

Однако Бурмистров, вместо того чтобы выполнить приказ старшего по званию, быстро сунул остатки рогалика в рот и интенсивно заработал челюстями. Сыщики подошли к стойке портье, и Лев, продемонстрировав свое удостоверение, твердо произнес:

– Уголовный розыск. Нам нужен один из ваших постояльцев. Чебатуркин Анатолий Сергеевич. Нам известно, что он занимает «президентский люкс». Он сейчас на месте?

Темноволосый мужчина с зелеными, как у кошки, широко расставленными глазами замешкался всего на пару секунд, но этого хватило, чтобы увидеть в этих глазах растерянность. Рядом с портье возник еще один сотрудник гостиницы, низенький и полноватый обладатель роскошных бакенбард, спускающихся почти до самых скул, но зеленоглазый небрежно отмахнулся от него, и тот послушно скрылся в темном зеве подсобного помещения. Лев успел заметить маленькую пластиковую табличку с именем на левой стороне груди толстяка. Точно такая же табличка была и у швейцара на входе в гостиницу. И у охранника. И у боя, катившего тележку с чьим-то багажом по просторному, ярко освещенному холлу. У зеленоглазого мужчины за стойкой таблички не было.

В это время из раскрывшегося лифта пулей вылетел шестилетний конопатый мальчуган в маленьком костюме-тройке и при галстуке. Мокрые рыжие волосы были аккуратно зачесаны на косой пробор. Мальчишка кинулся к выходу из гостиницы, едва не столкнувшись с багажной тележкой.

– Иннокентий! – строго окликнула его подотставшая мамаша. – А ну-ка, вернись, молодой человек! Что я говорила тебе про беготню в холле?

На женщине было облегающее шерстяное платье цвета слоновой кости с двумя небольшими разрезами в области бедер. Белокурые волосы скрывались под черным беретом, украшенным стразами.

– Одну минутку, – скупо обронил мужчина за стойкой. – Я сейчас выясню, на месте ли господин Чебатуркин. – И потянулся к телефону, но Гуров остановил его порыв.

– Звонить не нужно. Мне бы не хотелось, чтобы он был заранее предупрежден о нашем визите.

– Но таковы правила… – вновь стушевался зеленоглазый.

– Придется их нарушить. Или вы не поняли, из какого мы ведомства?

– Я понял, – кивнул мужчина и в ту же секунду бросил беглый взгляд за спину Гурову, туда, где сидел лысый вооруженный тип с газетой в качестве прикрытия.

Шестилетний рыжеволосый мальчуган кинулся обратно к матери, но, заметив ее строгий взгляд, существенно сбросил скорость. Женщина остановилась, поджидая ребенка. Бой, кативший тележку с багажом, достиг середины холла. Бурмистров машинально потянулся пальцами к нагрудному карману куртки, из которого торчал край пестрой обертки «Альпен Голд». Хлопнула бутылка шампанского в баре слева от входа. Один из