Действительно, в воздухе плавал запах смолы. Он слышалголоса, долетающие от костра. В этот момент кто-то подкинул хвороста, пламя стреском взвилось вверх. Он снова взглянул, воспользовавшись светом. Волосы унее были стянуты опояской из змеиной кожи. Волосы…

Волосы были рыжие, огненно-рыжие, подсвеченные пламенемкостра, они казались красными, как киноварь.

– Больно? – прочитала она его ощущения, нонеточно. – Сейчас… Минуточку…

Он почувствовал резкий удар тепла, исходящего от ее рук,разливающегося по спине, сплывающего вниз, к ягодицам.

– Мы тебя перевернем, – сказала она. – Не пытайсясам. Ты очень слаб. Эй, кто-нибудь поможет?

Шаги со стороны огня, тени, силуэты. Кто-то наклонился.Йурга.

– Как вы себя чувствуете, господин? Вам лучше?

– Помогите перевернуть его на живот, – сказалаженщина. – Осторожнее, медленнее. Вот так… Хорошо. Благодарю.

Ему больше не надо было на нее смотреть. Теперь, лежа наживоте, уже не надо было рисковать взглянуть ей в глаза. Он успокоился, сдержалдрожь рук. Она могла почувствовать. Он слышал, как позвякивают застежки сумки,как она ищет флаконы и фарфоровые баночки. Слышал ее дыхание, чувствовал теплоее бедра. Она стояла рядом на коленях.

– Рана, – проговорил он, не в состоянии переноситьтишину, – доставила тебе хлопот?

– Да, немного. – В голосе холод. – Как обычнопри кусаных ранах. Самый паршивый вид ран. Но тебе это, кажется, не внове,ведьмак?

«Знает. Копается в мыслях. Читает? Вряд ли. И знаю почему.Она боится».

– Да, пожалуй, не внове, – повторила она, сновазвякая стеклом. – Я насчитала на твоем теле несколько рубцов… Я, понимаешьли, чародейка. И лекарка одновременно. Специализация.

«Совпадает», – подумал он, но не произнес ни слова.

– А что касается раны, – спокойно продолжалаона, – то тебе следует знать, что спас тебя ритм сердцебиения,четырехкратно замедленный по сравнению с ритмом обычного человека. Иначе бы тыне выбрался, могу сказать со всей ответственностью. Я видела, чем тебезаштопали ногу. Это должно было изображать перевязку, но изображало неудачно.

Он молчал.

– Потом, – продолжала она, задрав ему рубаху посамую шею, – добавилось заражение, обычное при кусаных ранах. Ты егоприостановил. Конечно, ведьмачий эликсир? Хорошо помогло. Только вот, непонимаю, зачем одновременно было принимать галлюциногены? Наслушалась я твоегобреда, Геральт из Ривии.

«Читает, – подумал он, – все-таки читает. А может,Йурга сказал, как меня зовут? Или я сам проболтался во сне под влиянием „чернойчайки“? Кто его знает… Только ей ничего не даст знание моего имени. Ничего. Онане знает, кто я. Понятия не имеет, кто я».

Он почувствовал, как она осторожно втирает ему в спинухолодную успокаивающую мазь с резким запахом камфоры. Руки были маленькие иочень мягкие.

– Прости, что делаю это обычным способом,классическим, – сказала она. – Можно было бы удалить пролежни спомощью магии, но я немного притомилась, когда занималась раной на ноге, ичувствую себя не лучшим образом. На ноге я связала и стянула все, что быломожно, теперь тебе ничто не угрожает. Однако ближайшие два дня не вставай.Магически срошенные сосудики имеют тенденцию лопаться, у тебя остались быскверные кровоподтеки. Шрам, конечно, сохранится. Еще один для полнотыколлекции.

– Благодарю… – Он прижал щеку к кожам, чтобыизменить голос, замаскировать его неестественное звучание. – Можно узнать…Кого благодарю?

«Не скажет, – подумал он. – Либо солжет».

– Меня зовут Висенна.

«Вот как», – подумал он и медленно, все еще не отрываящеки от кож, сказал:

– Я рад. Рад, что пересеклись наши пути, Висенна.

– Случайность, не больше, – холодно сказала она,натягивая ему рубаху на спину и накрывая кожухами. – Сообщение о том, чтоя нужна, мне передали таможенники с границы. Послушай, мазь я оставлю купцу,попроси натирать тебя утром и вечером. Он утверждает, что ты спас ему жизнь,так пусть отблагодарит.

– А я? Могу ли я отблагодарить тебя, Висенна?

– Не будем об этом. Я не принимаю платы от ведьмаков.Назови это солидарностью, если хочешь. Профессиональной солидарностью. Исимпатией. В силу этой симпатии – дружеский тебе совет, или, еслипредпочитаешь, указание лекаря. Перестань принимать галлюциногены, Геральт.Галлюцинации не излечивают. Ничего.

– Спасибо, Висенна. За помощь и совет. Благодарю тебяза… за все.

Он вытащил руку из-под кож, нащупал ее колени. Онавздрогнула, потом положила свою руку на его, слегка пожала. Он осторожновысвободил пальцы, провел ими по ее руке, по предплечью.

Ну конечно, гладкая девическая кожа. Она вздрогнула ещесильнее, но он не отнял руки. Он вернулся пальцами к ее ладони, сжал.

Медальон на шее завибрировал, дернулся.

– Благодарю тебя, Висенна, – повторил он, сдерживаядрожь голоса. – Рад, что пересеклись наши пути.

– Случайность, – повторила она, но на этот раз вее голосе не было холода.

– А может, Предназначение? – спросил он иудивился, потому что возбуждение и нервозность улетучились вдруг безследа. – Ты веришь в Предназначение, Висенна?

– Да, – не сразу ответила она. – Верю.

– В то, – продолжал он, – что люди, связанныеПредназначением, всегда встречаются?

– И в это тоже… Что ты делаешь? Не поворачивайся…

– Хочу увидеть твое лицо… Висенна. Хочу взглянуть втвои глаза. А ты… Ты должна взглянуть в мои.

Она сделала такое движение, словно хотела подняться с колен.Но осталась около него. Он медленно отвернулся, скривив губы от боли. Сталосветлей, кто-то снова подбросил хвороста в костер.

Она не пошевелилась. Только отвернула голову, но он ясновидел, что у нее дрожат губы. Она стиснула пальцы на его руке. Сильно.

Он смотрел.

Не было ничего общего. Совершенно другой профиль. Маленькийнос. Узкий подбородок. Она молчала. Потом вдруг наклонилась и взглянула емупрямо в глаза. Вблизи. Молча.

– Как тебе нравятся, – спокойно спросил он, –мои подправленные глаза? Такие… необычные. А знаешь, Висенна, что делают сглазами ведьмаков, чтобы их подправить? Знаешь ли, что это удается не всегда?