Орочимару сам по себе был ходячей лабораторией, используя к месту и не к месту фуиндзюцу и свои Призывы змей. Среди его уникальных питомцев были и такие, что могли по одной капле крови рассказать о человеке все, вплоть до пристрастий к еде.

Но юная Сакура пока не имела таковых, так что рассказывали они про нее другое. Вес, рост, здоровье. Будущие вес, рост и здоровье. Гораздо более будущие. Чакра. Способности. Особенности. Ребенку было около месяца, и по нему уже можно было очень многое сказать.

Но ничего любопытного, увы. Что, как для потомка Цубаки…

— О-кх-хм-кхах-м-м! — поразился, а потом зашелся в жутком кашле ученый, почти закончив обследование. — Ох-х-х…

— Что случилось?! — тут же подорвался Кизаши. — Эй, ты в порядке?! Что ты увидел?! Что с ней?!

— Не беспокойтесь, — сипло ответил Орочимару и помахал рукой. — С ней все в порядке. Нашел одну болячку, выпишу лекарство — будете давать ей каждый день на протяжении четырех лет. Потом пройдет. И так прошло бы, но я просто упреждаю будущие проблемы. Что до геномов и мутаций — все чисто. С ней все будет хорошо. Хотя чакропотенциал очень низкий.

— Слава Ками, — обрадовалась Мебуки, тоже напряженно следившая за манипуляциями «доктора». — Все хорошо.

— Да, — все еще подозрительно потянул Кизаши, но ничего не добавил.

А у Орочимару весь остаток ночи горели глаза. Горели огнем настоящего плута, потому что сегодня ночью он стал свидетелем возрождения настоящей легенды.

* * *

Цунаде устало выдохнула и постучала в дверь. Поежилась — здесь и сейчас женщина чувствовала себя чрезвычайно неуютно, особенно если добавить к «сейчас» и «здесь» пункт — «с ним».

Подле стоял один из джонинов-подчиненных Като. Стоял и не двигался. Не моргал. Даже не дышал. И Цунаде казалось, будто марионетка делает это специально.

Вопреки опасениям, стучаться в огромный особняк второй раз не пришлось. Это несколько удивляло, потому что Цунаде знала — в доме нет никого, кроме самих хозяев, а их возраст как раз и не располагает к чуткому слуху посреди глубокой ночи. Тем не менее, дверь перед последней из Сенджу открылась довольно быстро, и встречающая ее хозяйка не выглядела заспанной.

— Цунаде, — Кохару, в девичестве Утатане, вопросительно приподняла бровь. — Какими судьбами?

— Я хочу поговорить, Советница, — чуть виновато улыбнулась Сенджу. — Прошу прощения за вторжение в столь поздний час.

— Ничего, — взгляд пожилых глаз махнул по джонину-сопровождающему. — Подобного можно было ожидать. Прошу вас, проходите.

Госпожа Митокадо провела поздних гостей в приемный зал, где уже сидел глава семьи. Хомура Митокадо довольствовался полумраком, даруемым общими достижениями ночи и светом камина, читая книгу. Его способности шиноби позволяли не заботиться об остроте зрения даже в почтенные пять десятков лет.

Когда Цунаде и джонин вошли в помещение, Советник поднял голову и исказил губы в вежливой приветственной улыбке.

— Цунаде-сан, Кошинори-сан, прошу вас, будьте моими гостями, — произнес он, ничуть не удивившись их визиту.

— Благодарю, — кивнул джонин, и Цунаде повторила его фразу. — Рад вас видеть в… добром здравии.

— Что ему станется? — притворно вздохнула Кохару. — Разве что с Данзо повздорит. Правду говорят — первые сорок лет жизни мальчишки являются детством. За ними приходит юношество…

— Понимаю вас, — вежливо улыбнулась Цунаде, садясь на кресло, подле женщины.

— Да уж, — крякнула Митокадо, недовольно скользнув по телохранителю Сенджу. — Твой, я вижу, совсем избаловался. Посылает красавицу-жену ночью в сопровождении джонина ради своих дел. Видит Ками, такое поведение больше подходит дельцу и торговцу, нежели Хокаге. Я почти разочарована…

— Со мной все в порядке, не стоит волноваться, — поспешила заверить ее Сенджу. — А Като… вы же понимаете, что кандидату не стоит видеться с членами Совета перед самыми выборами. Это могут неправильно понять.

— Могут. И поймут, — Кохару скосила взгляд на мужа. — Слышишь? Дан имеет сказать нам что-то.

— Я знаю, — прошелестел спокойный Хомура, вновь обменявшись с марионеткой-Кошинори понимающими взглядами. — Нам многие имеют, что сказать. Вопрос лишь в том, будем ли мы слушать. А если будем — как воспримем.

— Все верно, — кивнула Цунаде. — И поскольку вы уже меня слушаете, воспринимайте. Госпожа Митокадо, мой муж уверен, что раскрыл тайну контролера.

Ее резкий тон и стальной взгляд сбили Кохару с толку, причем столь сильно, что она не нашлась, что ответить, целую минуту. И еще больше подливала масла в огонь одна странность — муж не выглядел удивленным, хотя за годы совместной жизни Кохару научилась различать даже самое малое проявление его эмоций. И сейчас он их совсем не проявлял, превратив свое лицо в маску.

Как опытный политик, конечно же, Хомура умел делать это легко и непринужденно, но причины, по которым он вдруг решил поиграть в статую, были скрыты от его жены чуть больше, чем полностью. И это было странно. И это тоже заставляло молчать.

А еще было странно, что Цунаде Сенджу пришла с этими словами именно к ним. Хотя, если подумать, это было как-то даже закономерно.

— Это громкое заявление. Особенно в этих стенах, — все же произнесла Советница, после раздумья. — И в этой компании. Другими словами, Като сейчас говорит твоими устами. И говорит он не как шиноби Страны Огня, но как кандидат на пост Хокаге. Девочка моя, ты понимаешь, чем это пахнет?

— Обвинениями, — тут же припечатал Хомура спокойным голосом. — Като Дан, похоже, обвиняет своего соперника. Хочет доказать, что Орочимару Ясягоро — тот самый контролер.

Его супруга нахмурилась, но смолчала. Муж взял слово, и жене негоже его перебивать. Особенно тогда, когда он произносит вслух ее мысли. Это был жесткий ход, но по лицу Цунаде Кохару поняла, что они избрали верную тактику. Принцесса Сенджу сидела перед ними, гордо выпрямив спину, и не показывала ни малейших признаков волнения.

Она не боялась своих обвинений и знала, как звучат ее слова. Она поддерживала мужа, и ей было все равно на результат разговора.

Либо же этот результат был ею предрешен.

— Я сказала лишь то, что вы услышали. И могу сказать больше, если вы мне дадите, — Цунаде неспешно повела плечами. — У нас есть факты.

— Факты, это еще не доказательства, — ответила Кохару. — Хотя и они небесполезны. Но нет. Ты сказала нам, и я говорю: «Нет». Я не буду слушать обвинения, когда обвиняющий и обвиняемый даже не слышат разговора. И это — мое слово. Если вы хотите разбирательств, то собирайте суд. Суд, а