Тайде поднял два больших пальца, давая знать, что сумел зарисовать круг на дне реки. Николас вытер о штаны липкие ладони и кивнул элементалистам, чтобы те вернули воду в русло. Меньше всего ему хотелось, чтобы случайные зеваки начали выстраивать в своих головах версии о причастности заклинателей к пропаже моста.

Забравшись обратно на набережную, Николас увидел, что верховный комиссар стоит, скрестив руки на груди, и немного хмурится.

– Получается, они способны на такое, даже когда их лидер за решеткой, – сказал Дамари. – Ладно, не важно. Бывший наследник Ластрайдеров приговорен к казни через повешение. Надеюсь, это послужит хорошим сигналом для тех, кто желает пойти по его стопам.

У Николаса скрутило кишки, как воду в водовороте. Он живо вспомнил искаженное от страха и боли лицо Таисии в тот момент, когда он набросился на нее с обвинениями в боковой комнате дворца.

– Удалось раскопать что-нибудь еще о бойне на празднестве? – спросил комиссар, не замечая, как худо в этот момент Николасу. – Ваше подразделение обследовало усыпальницу.

– Первоначальный осмотр ничего не дал, только круг заклинаний и останки Лешьи Вакара.

– А что насчет гибели дона Солера? Есть догадки, что послужило причиной его смерти?

Дон Солер погиб во время празднества, но убит он был иначе, чем горстка аристократов и солдат, которых растерзали превосходящие в количестве мертвецы. Советника расчленили, причем конечности и голова были отрублены явно со знанием дела и отлично заточенным клинком.

В общем, это было очень похоже на преднамеренное убийство.

Николас сглотнул и снова вспомнил лицо Таисии, вспомнил панику и отчаяние в ее глазах.

– Нет, комиссар, – тихо ответил он. – Пока никаких зацепок.

* * *

Сначала пропадает статуя, теперь вот – мост. Пересохло озеро, обрушились шахты. В некрополе и на празднестве – нашествия мертвецов. Со всем этим, очевидно, были связаны заклинатели, только Николас не понимал, как именно. Но чем больше примеров запрещенной магии он видел, тем яснее понимал, почему ее запретили.

«Высасывая энергию и истончая барьеры, они ослабляли наше королевство» – так сказала Анжелика на встрече наследников.

Знал ли Леззаро о побочных эффектах заклинаний? Или он ради спасения королевства хотел пожертвовать частью его территорий?

На принятие решения у него было две недели. Что же делать? Принять участие в ритуале, что, вероятнее всего, вызовет очередную атаку заклинателей, либо отказаться и отодвинуть возможность разрушить барьеры еще на сотни лет?

Когда он был мальчишкой, две недели тянулись невероятно долго. Теперь же, когда он понимал, что его ожидает в конце этого срока, дни пролетали как минуты.

Возможно, Витае продержится еще сотню лет. Возможно, даже две сотни.

Возможно, он просто-напросто трус.

Ему снился кошмар, в котором Таисия стояла на мосту, и тут его разбудил отец.

– Пойдешь со мной, – коротко приказал Варен.

Это был первый раз за несколько дней, когда Николас увидел отца за пределами его кабинета.

Он поднялся следом за отцом на самую высокую башню виллы Кир. Обычные для этого часа сонливость и вялость как ветром сдуло, – вернее, их разогнал беспощадный страх.

Они вышли на балкон, и Николас поежился от утреннего холода. С этого места открывался вид на весь Нексус, лучи восходящего солнца касались крыш домов, люди просыпались, открывались первые лавки, из труб к небу поднимались первые струйки дыма. За ними можно было даже увидеть верхушку Стелы Смерти.

Николас напрягся и ждал, когда отец что-нибудь скажет или хотя бы что-то сделает. Но Варен просто мрачно и почти не мигая смотрел на поднимающийся над горизонтом золотистый диск солнца.

И вот, когда нервы Николаса уже были на пределе и он готов был спросить, зачем отец привел его на этот балкон…

Он это увидел.

– Солнце, – прошептал Николас.

– Оно тускнеет. – Варен кивнул.

Николас вцепился в холодные перила. Бледно-голубое небо было ясным и безоблачным. Ни дымки, ни тумана.

И все же солнечный свет не очень-то отгонял холод, он был каким-то далеким и смутным, то есть скорее символизировал тепло, но не приносил его.

И само солнце – огненный шар, по легенде появившийся из чрева Дейи, после того как она проглотила одно из перьев Фоса, – было таким тусклым, каким Николас его еще никогда не видел.

Жители Ваеги смогут это понять только через несколько недель или даже месяцев, но Николас уже это чувствовал.

Лукс лениво сполз с его запястья, поднялся выше и обвил шею. Фамильяр подрагивал, как будто тоже ощущал утренний холод.

Николас не стал спрашивать, что это значит. Они видели последствия сотворенных во время празднования заклинаний – вот во что обошлась потраченная на них энергия.

Мир Витае умирал. Это они уже знали.

Чего они не знали, так это того, сколько времени у них осталось.

II

– Сядь ты уже наконец, пока дорожку на ковре не протоптала, – недовольно сказала Камилла. – Он, между прочим, из Кардики и влетел мне в копеечку.

Но Таисия пропустила слова тети мимо ушей и продолжила вышагивать по гостиной. Она не знала, что ей делать, куда еще пойти, чтобы снять с себя этот ужасный груз.

Это был первый по-настоящему холодный осенний день, и в камине разожгли огонь. Изредка потрескивали поленья, и Таисия, услышав этот звук, всякий раз нервно вздрагивала.

– Ты когда последний раз ела? – поинтересовалась Камилла, услышав, как у племянницы заурчало в животе. – Урчишь, прямо как злая кошка.

Но у Таисии не было аппетита, ее желудок был нафарширован паникой, а внутренности словно отбиты до крови.

– А тебя, похоже, все это не особо волнует, – огрызнулась Таисия. – Данте официально приговорен к смертной казни через повешение. Как ты можешь вот так спокойно здесь сидеть и принимать все это?

Камилла расположилась в своем любимом кресле, которое вначале было жестким, но с годами стало мягким и уютным.

– Если я сохраняю спокойствие, это еще не значит, что мне все безразлично. Данте – мой племянник. Думаешь, я хочу увидеть его на виселице?

Только после этих слов Таисия заметила, как напряжено лицо Камиллы, из-за чего тетя даже стала выглядеть старше своих лет. Таисии стало неловко, и она отвернулась. Умбра осторожно сжала ее запястье, но от этого Таисия только отчетливее ощутила, как неровно стучит ее сердце.

Официальный приговор вынесли быстро, тихо и в отсутствие членов семьи Ластрайдер.

Дон Солер сказал правду. Но одно не давало Таисии покоя. Признание Данте. В чем именно он признался и почему?

Только спросить об этом теперь было не у кого. Ответы умерли вместе с тем, кто насмехался над ней