Головной УАЗ превратился в решето в первые же секунды боя, и в том, что в пассажиры его мертвы, сомневаться не приходилось. В автобусах тоже никто не уцелел. Охрана так и не успела выскочить наружу – пулеметы, бьющие с близкого расстояния, практически в упор, не оставили караванщикам ни единого шанса. Только маленький автобус стоял без пробоин и слегка раскачивался – внутри, похоже, шла яростная борьба.

Снизу, с первого этажа, раздался шорох, что-то звякнуло, и в поле зрения Данила показалась резиновая лысина Арийца. Он, под прикрытием пулеметов, осторожно подбирался к маленькому автобусу, держа автомат наизготовку. Справа выдвинулась еще одна фигура, в которой без труда можно было узнать Бармаглота.

– Прикрываем их, – Данил прижал приклад калаша к плечу, целясь по дверям автобуса.

– Не зацепить бы… – пробормотал Сашка.

Дверь автобуса вдруг отъехала в сторону, и наружу вылетел человек в черном демроновом комбинезоне. Не удержав равновесие, он упал, обдирая костюм о щедро рассыпанное на земле кирпичное крошево и бетонные осколки. Следом за ним выскочил еще один человек, и по мелкой фигуре и узкому разрезу глаз за панорамным стеклом противогаза Данил узнал того самого китайца – Вана Ли, кажется. Упавший попытался подняться, но китаец, подскочив к нему, с размаху пнул куда-то под ребра, опрокинул и, не давая подняться, принялся наносить яростные удары ногами. Человек сначала попытался поймать его ногу, но потом, пропустив несколько ударов по голове, закрылся руками, уйдя в глухую оборону. А китаец бесновался. Он орал что-то неразборчивое, вероятно на своем родном языке, рычал от бешенства, бил уже без разбора, куда попало. В конце концов, видя, что его удары не приносят человеку в черном должного урона, метнулся в сторону и подхватил с земли увесистый булыжник.

«Убьет», – мелькнула у Данила мысль, и он, выскочив из квартиры и прыгая через три ступеньки, помчался вниз по лестнице.

Выбежав на улицу, он растолкал ребят, выбравшихся к тому времени из укрытий и молча, в растерянности, стоящих теперь полукругом и созерцающих это избиение. Китаец уже сидел на своей жертве и методично, стараясь попасть по голове, долбил камнем извивающегося под ним и прикрывающегося руками человека.

– Вы что, вашу мать, в ступор впали?! – заорал Данил, хватая китайца поперек туловища и оттаскивая его от своей жертвы. – Он его чуть до смерти не забил!

– Значит, есть за что… – проворчал Бармаглот, одобрительно глядя на орущего что-то и дергающегося в мощных Даниловых объятиях человечка. – Глянь – мелкий какой, а такого кабана завалил… – он кивнул на глухо стонущего на земле человека.

– Илья – обезболивающее коли! – раздался сбоку бешеный рык полковника. – Вы че, ребятня, охерели?! Спецназ, вашу мать, недоделанный! Охрана периметра где?! А если следом замыкающие идут?! Да вас тут всех нахрен положат! Устроили цирк! По местам, живо! Тандемы – западный сектор! Дуремар, Порох – восточный! Остальные – рассредоточились! Щенки!..

Ребята брызнули в разные стороны, занимая позиции согласно приказу. Прав полковник. Потеря контроля над местностью – одна из самых грубых ошибок. Ослабил внимание, а тебя противник из-за угла – хлоп!

Развесив трынделей и наведя порядок, Родионыч, наконец, обратил свое внимание на лежащего на земле и протяжно стонущего человека.

– Ты за что его так? – спросил он китайца, который все еще барахтался в руках Данила. – По-русски говоришь? Остальные где? Осмотрите автобус!

– Мала-мала по-рушки… – залопотал китаеза. – Остальная – тама сидит, в масине… Зиваглота эта, мусила нас…

Полковник поморщился, разбирая этот лепет.

– Живоглот, говоришь?.. Мучил? Ну, посмотрим, что за живоглот такой… – он наклонился и стянул противогаз с головы избитого.

И хотя лицо его было разбито в кровь, Данил все-таки смог его узнать. Это был сам Барыга.

– Плятался хотела! – тыкая пальцем в торгаша, продолжал лепетать китаец. – Маска моя заблал, своя дал… Зиваглота, собака, мусил, избивал! Дай пулемета, стлелять буду! – голос его пылал праведным гневом, и он дернулся к одному из ребят, протягивая руки к автомату.

В автобусе вдруг послышался голос Арийца, и наружу с поднятыми руками выбрались еще несколько человек.

– Ну, какие тут из вас обездоленные и угнетенные? – рассматривая фигуры в ОЗК, спросил полковник. – В сторону отошли… Все шестеро, что ли?

– Гаспадзина майор, эта – не наша! – заверещал китаец, глядя, как все шестеро дружно шагнули в сторону.

Его палец указал на человека в таком же черном, как и у Барыги, демроновом комбинезоне.

– Оно и видно, что не ваших кровей… – пробормотал полковник. – Хороший у тебя комбез, сволочь. Ну-ка в сторону!

Черная фигура прошипела что-то чрезвычайно злобное, но в сторону все же отошла.

– Это помогальник его, зиваглота…

Родионыч кивнул:

– Понял. Ну что, «помогальник»… Бомба-то где? – ласково спросил он, упирая в грудь человеку ствол СВД. – Считаю до одного…

Тот мгновение молчал, вероятно оценивая свои шансы, но поняв, что запираться уже нет никакого смысла, расслабился.

– Нет никакой бомбы, – раздался из-под противогаза его хриплый голос. – Блеф.

– Ой, врешь…

– А смысл? – пожал плечами «помогальник». – Была бы – давно бы подорвал.

Полковник усмехнулся:

– Кто ж тебя знает, какие у тебя мысли… В общем так. Сдаешь бомбу – отпускаю. Нет – не обессудь. Многому меня в спецназе учили, и методам форсированного допроса – в том числе…

– Говорю же – нет бомбы! Где я тебе ее возьму? Зачем мне врать, если уже охранять нечего, – человек кивнул на разбитую колонну. – К тому же, ты по винтику каждую машину разобрать сможешь. Неужели со своей спецподготовкой бомбу не отличишь?

– В общем и целом – логично, – Родионыч склонил голову набок. – Да вот кто тебя знает, какие у тебя мысли… – он обернулся к китайцу, который с ненавистью смотрел на человека, и спросил: – Есть бомба?

– Нет, гаспадзина майор, нет! – сбивчиво залопотал тот. – Только не отпускайте! Мусили нас, собаки! Сегодня опять к нам ходи, мусяй, бей хоти, а вы стреляй… Дай пулемета, я сам!

– Вот видишь, что китайский товарищ говорит? – ласково спросил Родионыч, но в голосе его Данил услышал явственные нотки, говорящие о том, что полковник начал постепенно звереть. – И сегодня пришли? Зачем же ты, падла, людей мучил?

Торговец молчал, отвернув голову в сторону. Подождав с несколько мгновений, но так и не дождавшись ответа, Родионыч повернулся к Данилу:

– Отпусти его. Братский народ все-таки, надо просьбу уважить…

– Товарищ полковник… Как же так – безоружного… – поморщился Данил.

– Отпусти, я сказал. Всякая мразь должна по заслугам получать. Хотел за работорговлю и наркотики наказать – наказывай. Доводи до конца, на середине не останавливайся. Или мы только болтать умеем, а как до дела – соплями исходим?