в крепость до рассвета, до того, как свеи опомнятся от внезапного наводнения и усилят бдительность.

— Нам пора, — сказал он своим спутникам. — Путь назад будет не менее опасным.

Он повернулся к старикам:

— Благодарю вас за помощь. Ваша мудрость и знания были неоценимы.

Старший жрец посмотрел на него долгим взглядом:

— Мы делали это не для тебя, Белый Волк, и не для твоих варягов. Мы делали это для духов и для земли. Но... — он сделал паузу, — возможно, наши цели совпали не случайно. Возможно, духи действительно хотят перемен в этих землях.

Виктор кивнул:

— Я передам твои слова Рюрику. Он будет править с уважением к древним традициям и обычаям.

— Посмотрим, — философски заметил старик. — Время покажет, достоин ли твой ученик доверия, которое ты ему оказываешь.

Они попрощались, и Виктор с Бьёрном и Олафом двинулись в обратный путь. Старики остались у разрушенной дамбы, глядя на бурлящую воду, словно видя в ней не просто стихию, а нечто живое и разумное.

Обратная дорога оказалась сложнее, чем путь к дамбе. Весть о наводнении, затопившем часть лагеря, быстро распространилась среди свеев. Дозоры были усилены, патрули сновали по лесу, пытаясь выяснить причину катастрофы и найти виновных.

Несколько раз они едва избежали столкновения с вражескими воинами, один раз им пришлось затаиться в густом подлеске, пока мимо проходил большой отряд свеев, громко ругающихся на свою судьбу и промокшие пожитки.

Когда они наконец достигли опушки леса, откуда был виден силуэт Ладожской крепости, уже начинало светать. Первые серые лучи рассвета пробивались сквозь тучи, всё ещё заволакивающие небо.

— Мы не успеем перейти открытое пространство незамеченными, — тихо сказал Олаф. — Слишком светло.

Виктор оценил ситуацию. Действительно, с наступлением рассвета шансы пересечь поле между лесом и крепостью, не привлекая внимания, стремительно таяли. Но и оставаться в лесу было опасно — свеи наверняка усилят патрулирование днём, пытаясь найти виновников наводнения.

— Есть другой путь, — сказал он после минутного размышления. — Через подземный ход старой часовни. Он ведёт прямо в крепость.

— Какой ещё подземный ход? — удивился Бьёрн. — Я ничего не слышал о нём.

— Потому что о нём знают очень немногие, — ответил Виктор. — Его обнаружили при строительстве крепости, но решили сохранить в тайне как запасной выход в случае осады.

Он не стал добавлять, что на самом деле знал об этом ходе гораздо дольше, чем существовала сама Ладога. В древности здесь было святилище, и подземный проход использовался жрецами для ритуальных целей. Позже, когда святилище было заброшено, о ходе забыли, и лишь случайность — или судьба — позволила обнаружить его снова при строительстве крепости.

Они двинулись вдоль опушки леса, пригибаясь и используя каждый куст, каждую неровность почвы как укрытие. Виктор вёл их к небольшому холму, где когда-то стояла часовня, разрушенная во время одного из прежних набегов.

От строения остался лишь фундамент и несколько полуобвалившихся стен, надёжно скрытых зарослями кустарника. Виктор уверенно отыскал среди развалин место, где раньше был алтарь, и отодвинул большой камень, оказавшийся на удивление лёгким, несмотря на свой вид.

Под камнем открылся узкий лаз, ведущий в темноту. Затхлый воздух пахнул им в лица, словно дыхание прошедших веков.

— Ты уверен, что он ведёт в крепость? — с сомнением спросил Олаф, глядя в чёрную пустоту хода.

— Уверен, — кивнул Виктор. — Я сам проверял его, когда мы только строили крепость. Он выходит в подвал северной башни. Но нужно быть осторожными — ход старый и, возможно, где-то обвалился.

Бьёрн и Олаф переглянулись, но выбора у них не было. Проход через открытое пространство под усиливающимся светом рассвета был слишком рискованным.