Он не должен этого уметь.

Дараявахауш вел себя как ни в чем не бывало. Он смотрел на Али холодным, оценивающим взглядом.

– Вот уж не думал, что ты пойдешь на такие фокусы.

Али стиснул зубы, старательно игнорируя боль в руке.

– Видимо, я полон сюрпризов.

Дараявахауш пристально посмотрел на него.

– Да нет, – ответил он наконец. – Вовсе нет. Ты именно таков, как нужно было ожидать. – Он поднял с земли зульфикар Али и бросил ему. Али удивился, но здоровой рукой поймал саблю. – Спасибо за мастер-класс. Увы, оружие не оправдало своей грозной репутации.

Али убрал зульфикар в ножны, оскорбившись за честь клинка.

– Жаль разочаровывать, – съязвил он.

– Я не говорил, что разочарован. – Дараявахауш провел рукой по томагавку, торчащему из каменной колонны. – Твой обаятельный великосветский брат, прагматичный отец… я уже начал удивляться, куда делись Кахтани, которых я знал. Даже испугался, что мои воспоминания о фанатиках, которые, размахивая зульфикарами, уничтожили мой мир, фальшивы… – он посмотрел на Али. – Спасибо за напоминание.

– Я…

Он лишился дара речи и вдруг испугался, что его поступок намного хуже, чем отцовские планы на Нари, которые он случайно выдал.

– Ты меня неправильно понял.

– Да нет же. – Афшин снова холодно улыбнулся. – Я тоже когда-то был молодым воином из правящего племени. Это привилегированная позиция. Безграничная уверенность в правоте своего народа, непоколебимая вера в свою религию. – Его улыбка померкла, в голосе засквозила меланхолия, сожаление. – Береги это чувство.

– У нас с тобой нет ничего общего, – бросил в ответ Али. – Я бы никогда не сделал того, что делал ты.

Афшин пошел к выходу.

– Молись, чтобы от тебя это никогда не потребовалось, Зейди.

– Это замо́к.

– Замок? Нет, не может быть. Только взгляни. Совершенно очевидно, что это какой-то хитрый механизм. Научный прибор… или, может, навигационный спутник для моряков, раз уж это рыба.

– Это замок.

Нари взяла металлический предмет у Али из рук. Он был сделан из железа и оформлен в виде узорчатой рыбы с расправленными плавниками и изогнутым хвостом. На боку у рыбы был вырезан ряд квадратиков с пиктограммами. Нари вынула булавку из своего платка и повертела замок в поисках замочной скважины. Поднеся замок к уху, она ловко вскрыла его, и засов распахнулся.

– Видишь? Это замок. Просто к нему нет ключа.

Нари торжествующе вручила узорчатый замок Али и откинулась на подушки, положив ноги на пухлую шелковую оттоманку. Вместе со своим чересчур эрудированным репетитором они расположились на одном из верхних балконов королевской библиотеки, там же, где они ежедневно встречались уже несколько недель. Нари сделала глоток чая, любуясь красивой работой по стеклу в ближайшем окне.

Внушительная библиотека успела стать ее любимым местом во дворце. Она была даже больше тронного зала Гасана и представляла собой огромный крытый внутренний двор, где сновали суетливые ученые мужи и несогласные друг с другом студенты. На противоположном от них балконе сахрейнский ученый соорудил из дыма карту, еще больше той, которую показывал ей Дара во время их странствия по пустыне. Там в море качался на волнах кораблик из стеклянной пряжи. Ученый поднял руки, и порыв ветра надул его шелковые паруса, и кораблик помчался по маршруту, намеченному контуром из горящих угольков, демонстрируя его студентам. В ложе над его головой агниваншийка учила детей математике. С каждым щелчком ее пальцев на выбеленной стене выжигалась новая цифра, в точности отображая уравнения, которые послушно переписывали ее ученики.

И, конечно, были еще сами книги. Полки взмывали так высоко, что пропадали из виду, пока не упирались в головокружительно высокий потолок. Али был ужасно рад видеть ее живой восторг от библиотеки и рассказал, что в ее бездонном архиве можно найти образцы практически всех когда-либо написанных трудов пером хоть джинна, хоть человека. Оказывается, существовала целая каста джиннов, которые посвящали всю свою жизнь странствиям по человеческим библиотекам, где тщательно переписывали труды человечества и пересылали сюда, на хранение в архивах Дэвабада.

На библиотечных полках также было полно сверкающих приборов и инструментов, банок с мутными консервирующими растворами и пыльных артефактов. Али предупредил ее ничего тут не трогать: оказывается, в библиотеке нередко случались мелкие взрывы. Джиннов отличала непреодолимая тяга к изучению свойств огня во всех его проявлениях.

– Замо́к.

Голос Али выдернул ее из задумчивости. Принц казался разочарованным. За его спиной два библиотекаря пролетели по воздуху на коврах размером с молельные коврики, разнося книги ученым на нижних ярусах.

– Эфль, – поправила она его арабский. – Не кэфль.

Он нахмурился и взял лист пергамента из стопки прописей, на которых они упражнялись в написании букв.

– Но пишется вот так, – он записал слово и показал на первую букву. – «Каф», нет?

Нари пожала плечами:

– В Каире мы говорим «эфль».

– Эфль, – повторил он внимательно. – Эфль.

– Вот. Теперь ты говоришь как настоящий египтянин. – Серьезная физиономия Али, который вращал в руках замок, вызвала у нее улыбку. – Джинны не пользуются замками?

– Вообще-то нет. Проклятия действеннее отпугивают непрошеных гостей.

Нари состроила гримасу.

– Звучит малоприятно.

– Главное, эффективно. В конце концов. – Он посмотрел ей прямо в глаза с каким-то вызовом. – Даже бывшая служанка запросто открывает замки без ключа.

Нари укорила себя за эту оплошность.

– Часто приходилось отпирать шкафы. Шкафы со швабрами и всякое такое.

Али засмеялся с неожиданной теплотой, которая всегда удивляла ее, как в первый раз.

– Неужели швабра у людей – это такая ценность?

Она пожала плечами:

– У меня была прижимистая хозяйка.

Это его не убедило, и Нари поспешила сменить тему.

– Твой арабский становится лучше, – похвалила она. – Теперь ты говоришь как седовласый ученый только половину времени.

Он похвалил ее в ответ:

– Твое письмо тоже прогрессирует. Можешь уже выбирать, какой язык ты хочешь освоить следующим.

Тут нечего было и выбирать.

– Дивастийский. Тогда я сама смогу читать тексты Нахид вместо того, чтобы слушать бубнеж Низрин.

Али поник лицом.

– Боюсь, в таком случае тебе придется подыскать другого учителя. Я почти не знаю этого языка.