Алена замялась. Она предпочитала европейскую манеруобращения – называть всех только по именам, – однако этого парня, этого, вообщеговоря, мальчишку никак нельзя было величать иначе, чем Александр Васильевич.Бергера звали как Суворова. Кстати, Суворов ведь тоже был ростом невелик исобой невиден, а поди ж ты, каких дел натворил! Вот и Бергер, похоже, из таких…

– Скажите, Александр Васильевич, не могли бы вы кое-чтоуточнить в материалах дела? Например, меня интересует все, что касаетсяМурзиной, вся информация о ней.

– Дело закрыто, – пожал плечами Бергер. – Закрыто и сдано вархив. Разумеется, я все помню, практически от слова до слова, в том числе ивсе, что там было относительно Мурзиной. Но при чем тут она? Вы не верите вправдивость алиби, подтвержденного ею? Я тоже не верю. Убежден, что именноАлексей Стахеев убил свою жену, хоть у вас, кажется, другое мнение.

– Другое, – кивком подтвердила Алена. – Я вам его чутьпозднее скажу. А теперь вот что… Вы помните место преступления?

– Место происшествия, – поправил Бергер. – Вы не верите, чтоСтахеев убил жену, значит, не верите в преступление.

– Да верю я в преступление и в убийство верю! – нетерпеливомахнула рукой Алена, которой вдруг показалось, что нордическая занудностьсобеседника начинает ей изрядно надоедать. Может, Бергер – тоже Дева? Ну, этожуть, мужчина – Дева… – Давайте без буквоедства, очень вас прошу.

– Конечно, я помню тот подвал, – кивнул Бергер. – Васинтересует, не было ли там чужих следов, правильно я понял? Нет, только следысамого Стахеева и Ларисы. А вообще там все было его башмаками затоптано, онякобы метался туда-сюда по подвалу…

Алена задумчиво посмотрела на Бергера:

– Я так и думала… А там были следы только одних егобашмаков? Или двух пар?

Бергер чуть сощурился:

– Ну, двух… Тех мокасин, которые он носил, и следыкроссовок. Стахеев сказал, что буквально накануне в подвал за чем-то спускался,за какими-то огурцами консервированными, что ли. Мы потом кроссовки видели –да, все подошвы запылены, в подвале несколько специфическая пыль, глинистаятакая, ни с чем не спутаешь.

– Странно, – пожала плечами Алена. – А мне Алексей сказал,что в подвал месяцами выбраться не мог, оттого Лариса и ходила за картошкойсама.

– Ну, значит, он вам наврал.

– Нет, думаю, он мне правду сказал. А наврал вам. Алексей ив самом деле в подвале долго не был. Просто сразу вслед за Ларисой тудаспустился другой человек – в кроссовках Алексея Стахеева. Спустился – и убилЛарису.

У Бергера даже голова дернулась, так он изумился. Глянул наАлену вприщур:

– И кто этот человек?

– Думаю, Людмила Мурзина.

Ну, тевтона прошибло!

– Что?! Да вы ее видели, Мурзину?! Она раза в два васростиком меньше. Ну и комплекцией… Она бы никогда с Ларисой не справилась!

– Ага, – буркнула Алена и замолчала. Она чрезвычайнообижалась, когда начинались такие вот откровенные намеки на ее фактурность.Между прочим, у нее был всего 46-й размер! Правда, рост 172 сантиметра… Ну ичто, не всем же такими недомерками рождаться, как этот суворовский тезка! НоАлена все-таки переборола свою обиду и продолжила: – Конечно, конечно, аМурзина – просто эльф, воздушная и невесомая… Кстати, вы не видели, как онасвою собаку держит? Мертвой хваткой, железной рукой, Бубен и рыпнуться несмеет! К тому же она чрезвычайно хладнокровна, а хладнокровие порою способнозаменить физическую силу. Она все очень тщательно рассчитала и практически всепредусмотрела. Не могла только ожидать, что вы окажетесь таким зану… такимвъедливым и доскональным, – быстро поправилась Алена. – И, конечно, представитьсебе не могла, что когда-нибудь в это дело влезу я. Получилось, что она перестаралась.Или она видела, как Алексей вернулся, или она обои клеила вместе с ним и сЮлей, своей племянницей. И то, и другое невозможно, не получается!

– Юля Перова и Мурзина?! – изумился Бергер. – Мать честная…

– Вернее, тетка! – хихикнула Алена. – И не слишком-точестная, как выяснилось.

– Но знаете, – рассудительно сказал Бергер, – Мурзина вполнемогла поклеить в новой квартире обои, потом оставить там Юлю и Стахееванаедине. Сама она вернулась в старую квартиру раньше, а потом увидела, как идетдомой Алексей.

– Очень кстати встала у окна, верно? – Алена усмехнулась. –Конечно, вы совершенно правы: она вернулась раньше. И я вам скажу, для чего:чтобы убить Ларису.

– Зачем? – быстро спросил Бергер. – Чтобы место для Юлиосвободить?

– Всякое возможно, но есть у меня ощущение, что Юля тутвообще ни при чем. Вы про мадам Помпадур когда-нибудь слышали?

– А как же! Фаворитка французского короля Людовика XIV.

– Вернее, Людовика XV. Но она была не только фаворитка, а…Название такое – Олений парк – вам что-нибудь говорит?

– Совершенно ничего.

– Ну ладно, об этом, как пишут в романах, ниже. А пока… Выне припомните, Александр Васильевич, кто Мурзина по профессии?

– Невропатолог в одной частной клинике.

– Невропатолог?!

У Алены от неожиданности даже голос сел.

– А что такое? – насторожился Бергер.

– Сейчас, сейчас… – пробормотала Алена, вытаскивая телефон инабирая номер Грунского.

– Николай Анатольевич, добрый день! Алена Дмитриева к вамснова пристает, извините, ради Бога.

– Да пожалуйста, – усмехнулся Грунский. – Как, помогла ваммоя информация?

– Конечно, огромное спасибо, только…

Она осеклась. Информация Грунского! Боже мой, информация отом, что при осмотре врач нащупал у Тамары Семеновой опухоль, информация,полученная каких-то три часа назад, уже безнадежно устарела. Тамары больше нетв живых! Но говорить об этом Грунскому не стоит.

– Только – что? – переспросил доктор.

– Только… только я еще кое-что хотела у вас узнать, –виновато проговорила Алена. – Вам что-нибудь говорит фамилия Мурзина?

– Мурзина? – задумчиво повторил Грунский. – А имя у этойфамилии какое?

– Людмила.

– Я так и думал. Тем более что это единственная Мурзина,которую я знаю.