Нетвердыми шагами он пошел на звук. Гостиная напоминала поле боя. Фотографии Герхарда Мунсена, Косса и сестер разбитые лежали на полу. Стол был опрокинут, а на диване, растеклось кровавое пятно в форме спрута. Звуки шли из спальни. Фредрик пробрался вперед и заглянул в дверной проем. Кафа лежала в изголовье кровати. Ее руки и ноги были связаны, глаза полуприкрыты, а из носа текла кровь. Верхняя губа Кафы была разбита, но девушка дышала. Фредрик немного подвинулся и увидел его, в изножье кровати. Его лоснящееся тело было повернуто к Фредрику спиной.

Хейхе стянул через голову свитер. Его правое плечо было перевязано. Звук, который услышал Фредрик, оказался звуком клейкой ленты, которой Хейхе обматывал раздробленную руку, с перерывами постанывая. Не то от боли, не то от гнева. Крепко схватив рукоятку ножа, Фредрик медленно досчитал до трех и распахнул дверь. Стаффан Хейхе поймал взгляд Фредрика, смотревшего в полуоткрытую дверь на кухню, в зеркале. Гигант встал и повернулся.

Его глаза были как у раненого медведя. Он смотрел то на нож, то на Фредрика. Из зияющей дыры на лице громилы все еще капала кровь, зубы были розовато-красными, а в груди что-то клокотало.

Они бросились друг на друга. Фредрик попал, почувствовав, как нож врезался в бледно-желтую плоть руки. Но убийца навалился на него. Он был на самом деле слишком силен. Слишком тяжел. Слишком целеустремлен. Одна сплошная воля. Рукой, обмотанной скотчем, громила прижал руку Фредрика с ножом к полу и, удерживая его в таком положении, извернулся, сел противнику на грудь, затем медленно наклонился вперед и предплечьем зажал полицейскому горло.

Теплая светлая кровь хлынула из ножевой раны и залила Фредрику глаза. Он в панике заморгал, чувствуя, как Хейхе все сильнее сжимает его горло. Фредрик не мог дышать. Он судорожно заколотил руками по воздуху. Фредрик терял контроль. Все потемнело…

— Стаффан Хейхе!

Высокий, испуганный женский голос. Хейхе остановился, ослабил хватку и выпрямился. Казалось, он удивился, услышав свое собственное имя. Удар.

Хейхе все еще сидел на груди у Фредрика, но удушающая хватка ослабла. Убийца растерянно посмотрел в пространство, повернул голову и взглянул на Кафу. Вся в крови и клейкой ленте, она, пошатываясь, стояла возле кровати. Красная пена капала с ее подбородка на куртку. Она пристально, ненавидяще посмотрела на него в ответ.

— Получай. Сволочь.

Хейхе сразу как будто потерял интерес к Фредрику. Его зрение расфокусировалось, громила нагнулся вперед, уперся ладонями в пол, пытаясь подняться, но соскользнул вниз. Фредрик был слишком слаб, чтобы защищаться, но убийца и не пытался его ранить. Только снова встать. Он откатился в сторону. Встал на колени, упал, и вот, наконец, у него получилось. Хейхе сделал два шага в сторону и повернулся к двери в кухню.

Из его шеи торчал шприц, засаженный вертикально до упора. Гигант потерял равновесие и снова повернулся к полицейским, сделал несколько нетвердых шагов назад, в кухню. Он перевел взгляд с Фредрика на Кафу и потянулся за пистолетом в кобуре. Фредрик едва сумел поднять голову. Монстр издал тихий скрипучий звук обрубком языка, вытащил оружие и замахал им. Затем он сделал еще шаг назад и закрыл глаз, пытаясь прицелиться. Еще один нетвердый шаг. И упал.

Люк в подвал посреди кухни был все еще открыт. Хейхе споткнулся о него, завалился назад, ударился головой и приземлился на каменный пол.

Кафа аккуратно промокнула салфеткой верхнюю губу. Разделенная надвое черной болячкой, губа вздулась и была похожа на клюв. Читая сообщение информационного агентства почти трехмесячной давности, Кафа брызгала слюной на каждом шипящем слоге.

— Согласно отчету полиции, убийца стрелял из минарета. Там был найден старый имам, избитый и связанный, — сказала она.

Кафа сидела у постели Фредрика в одном из корпусов больницы Уллевол. Когда она помогла ему сесть, он почувствовал прикосновение ее теплых рук. Кафа опустилась на неудобный пластмассовый стул у кровати, и они просидели так довольно долго. Они рассматривали друг друга, оба в своих мыслях о том, каким образом они все-таки остались живы, пока Кафа не открыла сумку и не достала документы от СБП.

— В башне была найдена пустая гильза, — продолжила она. — 338-й калибр, «Лапуа Магнум». Любимое оружие Стаффана Хейхе. Та же, что снесла голову Сёрену Плантенстедту.

Фредрик прокашлялся. Он зажал рукой гортань, чтобы было не так больно говорить. После попытки Хейхе задушить его, горло Фредрика болело так, будто он проглотил кислоту. Как можно более сжато он повторил то, что ему рассказал Хассе Ханссон. Что силы НАТО в секретном документе указывали на Стаффана Хейхе как на убийцу.

— Губернатора застрелили всего за шесть недель до бойни в Сульру. Должно быть, Хейхе оттуда сразу приехал в Норвегию, — сказала она.

— Но зачем он убил губернатора талибов, который тайно встречался с людьми из НАТО для ведения переговоров? Кто может быть в этом заинтересован?

Этого они никогда не узнают. Кафа протянула ему документ. Это была распечатка из электронной почты. Местный полицейский недавно объявил, что за покушением стоит пастух. Пастух, случайно убитый в перестрелке всего несколько часов спустя после того, как он признался в убийстве. Мотив — размолвка между семьей пастуха, выращивавшей опийный мак, и кланом, к которому принадлежал губернатор. Имя отправителя стерто, но информация, согласно этому короткому сообщению, была перехвачена сотрудниками разведки в Кабуле. Расследование завершено.

Постепенно навалилась усталость. Фредрик закрыл глаза и вспомнил утреннее посещение туалета. Кашлем и резкими движениями он убедил медсестру, что не собирается отливать в блестящее холодное судно, которое она подставила под его зад. В зеркале туалета его встретила бледная страшная рожа. Сальные пряди волос, как пакля, свисали с головы. Борода выглядела как чертополох, а когда-то аккуратно подбритые усы стали взлохмаченными и жиденькими. Очки давили на нос. Раненое плечо было замотано тугим бинтом, как и колено. Шея была красно-синего оттенка. Приступы кашля одолевали через неравные промежутки времени, и он всякий раз орал как резаная свинья.