Я очень медленно опустилась на стул, стараясь взять себя в руки. Это просто человек. Он стал свидетелем цепочки странных событий и, естественно, хочет объяснений. Но, увы, это не Ками, открытый душой и готовый поверить в чудо. Ведарси для Рэда – просто преступники, а я – то ли жертва их коварных замыслов, то ли соучастница. И в моих интересах убедить его, что верно первое.

Интересно, это в принципе возможно после «блестящего» решения отвести полицейскому глаза?

– Это значит, – сдаваясь, вздохнула я, – что вы, господин Рэд, родом из бездны. Ничем, кроме демонов в семейном древе, я не могу объяснить ваше поведение. Следили за мной тайком, запугали супругов Грэймен, а теперь ещё допрос устроили.

Может, хотя бы получится перевести ситуацию в шутку?

– Спорная позиция, – усмехнулся Рэд. – Слежка в итоге оказалась полезной, а в прискорбном состоянии глубокоуважаемой миссис Грэймен вам в первую очередь стоит винить себя. А допрос… Такая уж у меня работа, мисс Верманова.

Под выжидающим взглядом копа я начинала нервничать. Придумать правдоподобную ложь категорически не получалось, а после сцены в переулке сыграть в народную аллийскую игру «я живу в Кентал Савал, на политику плевал» тоже не получится. В душе боролись два желания: сплести заклинание или расплакаться. Ничего более умного в мою непутёвую голову не приходило.

– Понимаете, – сделала я последнюю попытку, – не всё можно объяснить так просто… Вы вряд ли поймете, что я хочу сказать.

– А вы попытайтесь, – нейтрально предложил Рэд. – Иначе следующий разговор может выйти не таким… домашним.

В ушах зазвенело. Это что, был намёк? Если я быстро не придумаю, что соврать, то меня вызовут… в участок? И будут допрашивать, как преступницу?

Детектив в упор уставился на меня карими до черноты глазами. Горло сдавило спазмом. Бездна, как же это несправедливо! Сначала Айне без объяснений отправляет меня за океан. Потом начинается – кошмары о князе, охота ведарси, сделка с дриэйрой. Сила ведёт себя, как ей вздумается, и вдобавок какой-то полицейский решает повесить на меня всех собак и забрать в участок…

Перед глазами появилась какая-то муть. Я часто-часто заморгала, пытаясь прийти в себя, но что-то внутри словно оборвалось. Во мне как будто рос кипящий солёный ком, распирая грудь… Я уже ничего не видела, только чувствовала, как по щекам, по шее всё быстрее бегут горячие дорожки, а губы мелко трясутся.

– Эй… ты чего? – донеслось сквозь туман. Сухие пальцы коснулись скулы, вытирая слёзы. Я зажмурилась и одним движением подтянула колени к подбородку, пряча лицо. Всхлипы прорывались наружу пополам с бессвязной речью на трёх языках:

– …dess, сходила за травками… ус…усп-покоительными… придурки несчастные… все идио-о-оты… чего я вам сделала… один из ружья стреляет… идиот, облизывается… другой спрашивает, спрашивает, хоть бы умное чего спросил… А я-то что сделала, ну почему, почему, почему-у-у… я не виновата, что такая родилась… придурки все… ве…ве-едарси… идиоты несчастные… лохматые… пушистые…

Постепенно ком в горле начал рассасываться. Дышать становилось легче. Сквозь слёзы я чувствовала, как Габриэла неловко утешает меня, проводя рукой по судорожно вздрагивающей спине. Женщина тоже бормотала что-то, не менее бессмысленное, чем я, но в духе «Бедная моя, хорошая девочка, ну не плачь, не плачь».

Боги, вот жалкое зрелище.

«Найта, соберись. Прекрати истерику. Ты эстаминиэль или кто?»

Усилием воли я заставила себя сесть нормально и выпрямиться. Краем глаза уловила отражение в зеркальной дверце серванта: бледная в синеву девчонка с растрёпанной косой и искусанными до крови губами. Глаза – заплаканные до слипающихся ресниц, а зрачок так расширен, что от природного цвета остался только бледно-зелёный ободок с краешка.

Вот это уже плохо. Так недолго и в транс сорваться.

Сморгнув, я глубоко вздохнула, переводя взгляд на невольных свидетелей моей позорной истерики. Томас обнаружился рядом с чашкой чего-то горячего, ароматного. Я с отчаянием утопающего ухватилась за неё, стукаясь зубами о стекло. Кажется, ромашка… Любят они здесь ромашку пить по поводу и без. Кристиан Рэд сидел на диване напротив, вертя в пальцах измятую сигарету, избегая смотреть в мою сторону. И вид у него был такой, словно он хотел бы оказаться сейчас где угодно, только подальше отсюда.

Он… смущается? Неужели. Я подавила торжествующую улыбку. Ну-ну.

Некоторое время мы с детективом сверлили друг друга взглядами исподлобья. Мужчина несколько раз порывался что-то сказать, но в последний момент закрывал рот и начинал катать в пальцах сигарету. Отставив чашку на сервант, я вновь подтянула колени к подбородку и мрачно спросила:

– Чего?

Полицейский вздрогнул. Потом решительно засунул несчастную сигарету в карман куртки.

– Мисс Верманова… Я должен извиниться.

Очень хотелось сказать «Неужели?», но я понимала, что Рэд на самом деле не виноват. Просто накопилось… Поэтому пришлось ограничиться осторожным кивком:

– Извиняйтесь.

– Понимаете, мисс… Я очень близко к сердцу принимаю свою работу. И когда мне говорят: уйди, парень, это не твоё дело – я не могу. Просто не могу. – Он низко опустил голову, напоминая в этот момент не птицу, а побитого жизнью сторожевого пса. – Я прошу у вас прощения, мисс Верманова, за то, что был груб. Но, поймите, я не могу…

– Найта, – мягко поправила его я. Коп удивленно выпрямился.

– Что?

– Зовите меня Найта. Я так привыкла, – тихо повторила я. Мне тоже было за что извиниться. Вот только вслух я этого никогда не скажу.

– Хорошо, Найта, – согласился он. Глаза его вновь приобрели тот пугающий птичий блеск. – Что касается моих вопросов…

Я болезненно поморщилась. Полицейский осёкся.

– Господин Рэд…

– Крис. Просто Крис.

– Пусть будет Крис, – сдалась я. Интересно, это жест доверия или ответная вежливость? – Я была бы рада ответить на ваши вопросы, но не могу. По крайней мере, так, как вы хотите.

– Но почему?!

– Главная причина уже прозвучала – вы просто не поймёте. Не сможете. И не спорьте, пожалуйста, – примиряюще улыбнулась я. – Считайте, что разница, м-м… В языке. Что мне просто не хватает словарного запаса.

На этот раз полицейский возражать сразу не стал – задумался.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Тогда отвечайте, как можете. Что это были за люди?

Люди? Что ж, можно и так сказать. В конце концов, человеческая кровь в них тоже присутствует.

– Радикально настроенная группировка расистского толка, – поразмыслив, выдала я. Почти правда. Ведарси действительно считают все народы, кроме собственного, не достойными существования. Неудивительно, что они спелись с инквизицией. «Мир без магии» и «Очищенный от скверны мир» звучит очень похоже. – Предпочитают жизнь на лоне природы благам цивилизации. Не имеют ни малейшего представления об этике. Убийство для них – не проблема. Они уважают силу и мстят всегда симметрично.