Но брат Томас уже и сам понял, что дальнейшая стрельба бессмысленна. Наш крестоносный отряд в полном составе промчался в ворота и теперь оруженосцы водили коней в поводу, чтобы дать им остыть после горячей скачки, ворота захлопнулись, поляки откатились далеко… зачем же стрелять?..

— Туши фитиль! — махнул рукой брат Томас и гордо повернулся к фон Плауэну, — Я говорил, что кулеврины скажут своё слово? И, разве это слово было не веским?..

— Да-да, — с трудом оторвался от созерцания поля битвы новый Великий магистр, — Но я так и не понял, зачем понадобилось устраивать оскорбления врага со стены? Мы же могли сделать то же самое и без оскорблений?

— Надо было, чтобы враги потеряли голову от гнева! — серьёзно пояснил брат Томас, — А чтобы вызвать гнев, нужно было обругать врага покрепче! Вот я и попросил Андреаса.

— А у самого слов подходящих не нашлось? — скептически уточнил фон Плауэн.

— Таких? Нет! — уверенно ответил командор.

— Ну-ну… — в сомнении пробормотал магистр, — ну-ну…

И гордо вздёрнув подбородок, с прямой спиной, пошёл к лестнице со стены.

— Беги… — устало махнул мне рукой брат Томас, — Беги к своему Гюнтеру… Он наверняка у доктора Штюке…

* * *

Брат Гюнтер и в самом деле сидел у доктора Штюке. И доктор сидел рядом с ним. Хорошо так сидели, душевно. С ополовиненным кувшином вина на столе. И ещё два пустых валялись под столом. М-да… чувствуется высокая медицина!

— А в-вот и он! — приветствовал меня доктор Штюке, — Я же гов-в-ворил, что как стихнет канонада, так неп-п-пременно прибежит!

— Говорил, — совершенно трезвым голосом подтвердил Гюнтер, хотя глаза у него подозрительно блестели, — А ещё говорил, что у него была веская причина обзывать всю польскую шляхту макаками и клопами. И я хотел бы уточнить у своего оруженосца, действительно ли была такая причина? И насколько она веская?

— Очень веская причина! — серьёзно ответил я.

— В самом деле? И какая же?

— Я не могу ответить… — отвёл я взгляд, — Но так было надо!

— Надо… — задумчиво повторил брат Гюнтер, — Надо, но ты не можешь объяснить…

— Мне жаль, — честно ответил я, — Но не могу. Могу только заверить, что цель самая благая, и я надеюсь, что в ближайшее время осада с замка будет снята. С выгодой для крестоносцев.

— Вот даже как? — удивлённо подпрыгнули брови брата Гюнтера, — И как же повлияет обзывание макакой на снятие осады?

Я промолчал.

— А я ему в-верю! — заявил вдруг доктор Штюке, — Ангел он или нет, но я ему в-верю!

— Представь себе, я ему тоже верю! — огрызнулся брат Гюнтер, — Даже сам не понимаю почему! Только хотелось бы заранее знать о подобных… веских намерениях! Чтобы хоть письма прощальные успеть написать! Прежде чем лезть в пекло, рискуя головой!

— Да, б-брось! — протянул доктор, — К-какой-то Кнышко из… как его? Бр-рр-р-ж-ж… На трезвую голову и не выговоришь!

— Из Бржески, — подсказал Гюнтер.

— Вот-вот! Оттуда! Ну, какой он тебе п-противник?

— Однако, умудрился рубануть!

— Х-ха! Я видел, ты с-сам подставился!

— А что случилось?! — встревожился я, — Что-то серьёзное?

— Ерунда! — коротко прокомментировал брат Гюнтер.

— Ер-рунда! — согласился доктор, — Если не считать, что он тебе к-ключицу сломал!

— Старею… — поморщился Гюнтер, — Кости хрупкие стали…

— Та-а-ак… — растерянно протянул я, — А кости раздроблены, или просто сломаны?

— С-сломаны, — любезно ответил доктор, — Я ему их соединил, в-вправил, и плотно забинтовал. Теперь пусть с-срастаются! Вот только пациент уж больно… ш-шустрый! На месте не сидит. Начнёт завтра с утра руками размахивать, кости срастутся не так, а я буду опять в-виноват!

— Позвольте?.. — я протянул руку с перстнем и коснулся плеча брата Гюнтера.

И доктор, и сам брат Гюнтер, удивлённо уставились на меня. А я почувствовал, как слегка потеплела моя ладонь. Сама по себе. Нет, магии не было, это опять же свойство перстня, но ладонь почувствовала, как перстень начал свою работу. Минута… две… три…

— И это должно помочь? — не выдержал брат Гюнтер, — Хотя, должен сказать, я чувствую себя лучше!

— Ну-ка, ну-ка! — встрепенулся доктор, — Дай-ка я тебя проп-паль-пи… тьфу! Дай я тебя прощупаю!

Чуткие пальцы доктора пробежались по плечу брата Гюнтера. Потом ещё раз. И ещё.

— Чудо! — сказал он вдруг совершенно трезвым голосом, — Второй раз я вижу настоящее чудо и второй раз его являет Андреас!

Брат Гюнтер ничего не сказал. Но очень внимательно посмотрел на меня.

— За это надо выпить! — быстро заметил я, — Тем более, брат Гюнтер потерял столько крови! Её же надо возместить! А про исцеление… умоляю, не говорите никому! Так надо!

— Опять «так надо»? — проворчал Гюнтер, — Хм… Ну… ладно! Я уже говорил, что верю тебе? Сам не пойму почему, но… верю!

— Спасибо! — искренне ответил я, — Не подведу!

— Тогда иди уже, — потянулся к кувшину доктор Штюке, — У тебя потери крови нету? А значит, и вина тебе не положено! Не хватало, фон Плауэн унюхает! Во время боевых действий оруженосец бражничает! Не пощадит. Да и вижу, торопишься ты куда-то…

— Тороплюсь, — согласился я, — По делам. А вам… здоровья! Я помолюсь за вас!

— Иди-иди, — повторил доктор, — А то, не дай Бог, на нас глядя, ещё слюной захлебнёшься! Хе-хе!

— Благодарю за ключицу, — услышал я в спину запоздалое от брата Гюнтера.

* * *

На дворе уже сгустились сумраки и уверенно моросило. Скоро должен разыграться настоящий ливень. Поэтому, я искренне удивился, увидев сестру Катерину. Разве она не должна сейчас быть в своей келье?

— Андреас! — ну, вот! Глазастая девушка тоже заметила меня, — Андреас, подожди!

— Подождём… под дождём! — попытался я скаламбурить.

— Я слышала, ты сегодня ругался на стене нехорошими словами! — осуждающе посмотрела на меня Катерина, не обратив внимания на шутку, — И даже, из-за твоих мерзких слов произошёл поединок, в котором пострадал крестоносный рыцарь, брат Гюнтер? Как ты мог?!

— Так было надо… — промямлил я. Кажется, я недавно говорил то же самое?..

— КАК было надо? — не отставала девушка.

— Вот так! Как я сделал!

— А как ты сделал? Чего ты добивался?

Н-да… Это не брат Гюнтер! Девушка просто так не отстанет… С другой стороны, она и так знает слишком много… Эх, так и быть!

— Я сегодня буду колдовать! — заговорщицки прошептал я.

— Правда? — любопытно блеснули глаза Катерины, — А что ты будешь наколдовывать?

— Сегодня на стене я дважды или трижды повторил одну легенду: якобы брёл здесь неподалёку старец с горы Афон, и сказал, дескать, кто виновен, тот кровью умоется! А чтобы фраза мимо ушей не прошла, пришлось добавить несколько крепких слов. Теперь я уверен, что в палатках наших противников только и разговоров, что о странных словах святого старца и о том, что польское