Также 1 сентября Освальд написал в офис Социалистической рабочей партии США (СРП)[51] в Нью-Йорке: «Не могли бы вы сообщить, как я могу связаться с представителями СРП в районе Вашингтона – Балтимора. Я собираюсь вместе со своей семьей переехать в этот район в октябре»{748}.

Письма Нагелла и Освальда накануне убийства указывали на одно и то же место – Вашингтон и имели примерно одинаковые временные рамки – «вероятнее всего», 26–29 сентября. Но их письма как бы противоречили друг другу. Освальд в своих посланиях коммунистам и в офис Социалистической рабочей партии, следуя указаниям, оставлял документальное свидетельство, которое при необходимости можно было использовать позже для подтверждения коммунистического следа в убийстве Кеннеди в Вашингтоне. Нагелл же в своем письме Гуверу открыто заявлял о готовящемся заговоре.

Оставив предупреждение, Нагелл решил устраниться от участия в заговоре. Именно поэтому он устроил заварушку в банке в Эль-Пасо 20 сентября 1963 г., чтобы оказаться под стражей в федеральном исправительном учреждении, а не в роли «убийцы и изменника родины». Его обвинили в вооруженном ограблении и посадили в тюрьму на четыре с половиной года.

Стрельба Нагелла в банке в Эль-Пасо придала его письму в ФБР публичную огласку. Гувер понимал, что Нагелл знал о планах ЦРУ убить Кеннеди в Вашингтоне в конце месяца (или в октябре – если, что вероятнее всего, в ФБР также прочитали письма Освальда, адресованные двум коммунистическим организациям, находящимся под колпаком). Своим неожиданным и, на первый взгляд, непонятным поведением со стрельбой в банке в Эль-Пасо, Нагелл открыто продемонстрировал отказ участвовать в заговоре. Вплоть до этого момента Освальд, по-видимому, должен был переехать в «Вашингтон – Балтимор», чтобы реализовать план убийства Кеннеди. Нагелл же своей стрельбой в банке дал ЦРУ и ФБР понять, что в отличие от Освальда он отказывается быть пешкой в этом заговоре. И хотя предупреждение, посланное Нагеллом Гуверу, не спасло Кеннеди, благодаря стрельбе в банке оно получилось достаточно громким, чтобы отложить исполнение заговора на два месяца.

После того как Нагелл был арестован в Эль-Пасо, Освальда перенаправили в Даллас. В конце октября Освальд написал из Далласа Арнольду Джонсону, руководителю информационного направления нью-йоркского офиса Коммунистической партии: «В сентябре я сообщал вам о своих планах переехать из Нового Орлеана (штат Луизиана) в район Филадельфии – Балтимора… С тех пор мои личные планы изменились, и я на время обосновался в Далласе (Техас)»{749}.

Процесс «переодевания Освальда в овечью шкуру» продолжился. Он рассказал Джонсону, что принял участие в заседании Американского союза защиты гражданских свобод в Далласе. Он также попросил совета у коммунистов о том, каким образом он «мог бы попытаться усилить [так в оригинале] свои прогрессивные тенденции», тем самым связывая себя как с Коммунистической партией, так и с Союзом.

В 1967 г. в качестве заключенного федеральной тюрьмы Спрингфилда (штат Миссури) Ричард Кейс Нагелл связался с окружным прокурором Нового Орлеана Джимом Гаррисоном. В рамках расследования Гаррисоном убийства Кеннеди Нагелл предложил ему прослушать сделанную им магнитофонную запись, подтверждающую факт заговора. Нагелл сказал, что тайно записал на пленку встречу, на которой он присутствовал в конце августа 1963 г. с тремя другими рядовыми участниками заговора с целью убийства Кеннеди. Помимо своего голоса, он идентифицировал голоса еще трех человек – Освальда, Анджела и Аркачи (скорее всего речь идет о Серхио Аркаче Смите, лидере кубинских политэмигрантов, который тесно сотрудничал с Гаем Банистером, прежде чем переехать из Нового Орлеана в Техас в 1962 г.){750}. Нагелл, однако, отозвал свое предложение прослушать запись после того, как сотрудник Гаррисона и его посредник Уильям Мартин сказал ему, что работает на ЦРУ. Нагелл подозревал, что сотрудничество Мартина с ЦРУ не закончилось, как впоследствии сделает такой вывод и сам Гаррисон{751}.

В течение нескольких десятков лет после освобождения из тюрьмы в 1968 г. Нагелл соглашался поговорить лишь с некоторыми людьми, расследовавшими дело Кеннеди, в числе которых были Дик Рассел и Бернард Фенстервальд, и то без раскрытия наиболее важной информации, которой он до сих пор ни с кем не решался поделиться. Нагелл боялся за жизнь своих двух детей, с которыми могло случиться все что угодно, сболтни он вдруг больше, чем следует{752}. После разговора с Нагеллом и анализа предоставленных им фактов Джим Гаррисон сделал следующее заключение: «Ричард Кейс Нагелл – самый важный свидетель в этом деле»{753}.

Как же Нагеллу удалось остаться в живых?

В 1990 г. он признался, что, пережив три покушения в конце 1960-х гг.{754}, он в итоге заключил сделку: «Молчи и пользуйся благами от Минобороны»{755}. Это была очень ненадежная сделка. Ее участники быстро поняли, что моральная сторона вопроса для Нагелла оставалась слишком значимой, чтобы хранить молчание.

Являясь двойным агентом США осенью 1963 г., Нагелл оказался перед дилеммой холодной войны. Будучи агентом контрразведки ЦРУ, Нагелл выполнял задания КГБ в Соединенных Штатах и Мексике. При исполнении поставленной КГБ задачи наблюдать за Освальдом Нагелл, в свою очередь, проник в тайны заговора ЦРУ против Кеннеди и таким образом стал его невольным участником наряду с Освальдом, которому готовили роль козла отпущения. В тот переломный момент агент ЦРУ, работавший в одной упряжке с Нагеллом, покинул его, оставив того одного «совершать убийство и изменять родине» своим участием в подготовке покушения на президента. В то же время, если бы Нагелл выполнил приказ советской разведки и убил Освальда, пешку в игре ЦРУ, чтобы предотвратить покушение на Кеннеди, он бы тоже, с точки зрения ЦРУ, «совершил убийство и предательство» в отношении американской разведки по указанию советского руководства{756}. Нагелл решил, что самый безопасный путь выхода из этой сложной ситуации – тюрьма. Но прежде чем туда отправиться, он попытался предупредить покушение на Кеннеди (и сделать все от него зависящее, записав информацию на магнитофонную пленку) с помощью заказного письма Эдгару Гуверу, расследовавшему дело об этом заговоре. Отрицая получение какой-либо информации о готовящемся покушении, ФБР всегда настаивало, что ничего не знало о письме Нагелла. Нагелл снова остался за бортом и теперь уже до конца своих дней.