В итоговом докладе Комиссия Уоррена отклонила показания Сильвии Одио, утверждая, что Освальд уже отправился в Мехико на тот момент, когда на ее пороге появились эти трое неизвестных ей мужчин{792}. Но будь то Освальд или похожий на него человек, звонок Леопольдо подтвердил цель их визита. Освальд готовился. Инцидент был доказательством заговора, призванного сделать Освальда козлом отпущения{793}.

Сценарий убийства, который включал в себя и инцидент с Одио, по-прежнему оставался более масштабным. В случае с семьей Одио и Маноло Рэем, мишенями для связи с Освальдом были и союзники Кеннеди среди кубинских политэмигрантов. Страх также должен был заставить их замолчать. Это до некоторой степени сработало с Сильвией Одио. Но когда дело коснулось вопроса совести, Сильвия Одио стала свидетелем истины.

Осенью 1963 г., когда Ли Харви Освальд был переброшен в Даллас, Джон Кеннеди пытался начать вывод войск из Вьетнама. Но ему мешали как военные чиновники, так и его поспешная поддержка государственного переворота против южновьетнамского правительства.

В начале лета Кеннеди уже не привлекал к обсуждению темы Вьетнама своих военных советников и советников из ЦРУ. Этот важный факт обнародовал много лет спустя помощник министра обороны Уильям Банди[52] в своей неопубликованной рукописи. По словам Банди, в начале своего последнего лета правления Кеннеди консультировался по Вьетнаму лишь с несколькими советниками из Госдепартамента и Белого дома, игнорируя представителей Министерства обороны, Объединенного комитета начальников штабов и ЦРУ{794}. Но это и не удивительно. Натянутые отношения между Кеннеди и сторонниками политики холодной войны уже достигли той точки, когда он предпочитал ни с кем не делиться своим мнением по спорным вопросам, и мог сделать исключение только для очень узкого круга друзей и то лишь спорадически. Оставив Пентагон и ЦРУ за пределами обсуждения вьетнамской темы, тем не менее он не старался их одурачить. Они знали, что он собирается уйти из Вьетнама. Они также понимали, что их исключили из круга лиц, участвующих в принятии других ключевых решений. В то же самое время, в начале лета 1963 г., помимо исключения Пентагона и ЦРУ из обсуждения вьетнамского вопроса, президент обошелся без них при подготовке своей речи в Американском университете и Договора о запрещении испытаний ядерного оружия. Причина была проста – Кеннеди знал, что вся военная верхушка и руководители разведок воспринимали в штыки его попытки прекратить холодную войну. Они хотели ее выиграть.

В Пентагоне Объединенный комитет начальников штабов всеми способами затягивал исполнение плана вывода войск из Вьетнама. Члены комитета использовали буддистский кризис в качестве обоснования приостановки исполнения майского распоряжения Макнамары о разработке конкретного плана по выводу тысячи военнослужащих до конца 1963 г. Они написали Макнамаре 20 августа, что «до момента снижения политической и религиозной напряженности, с которой пришлось столкнуться правительству Вьетнама, ни одно подразделение армии США не должно покинуть пределы Вьетнамской республики»{795}. По этой же причине члены Объединенного комитета начальников штабов настаивали на том, что «принятие окончательного решения о реализации плана вывода войск следует отложить до конца октября» (за месяц до убийства Кеннеди). Но Кеннеди и Макнамара ускорили этот процесс. Решение об выводе фактически было принято в начале октября.

Даже те чиновники Госдепартамента, с которыми Кеннеди консультировался по поводу Вьетнама, не всегда были на его стороне. В конце августа Аверелл Гарриман, вернувшийся с триумфом из Москвы с переговоров о запрещении испытаний ядерного оружия, и Роджер Хилсман, который теперь возглавлял направление дальневосточной политики, торопили с принятием решения о поддержке Соединенными Штатами переворота с целью свержения Зьема. В выходные, 24 августа, когда Кеннеди отправился в Хайянис-Порт, Хилсман вместе с помощником Гарримана и Кеннеди Майклом Форрестолом составил срочную телеграмму новому послу США в Сайгоне Генри Кэботу Лоджу. Телеграмма санкционировала поддержку США переворота, который готовили мятежные южновьетнамские генералы на случай, если Зьем откажется лишить власти своего брата Ню и невестку – мадам Ню.

Нго Динь Ню, казалось, стремился захватить управление страной. Его как никогда прежде жестокое подавление буддистских волнений на фоне заявлений мадам Ню, приветствовавшей самопожертвование буддистов, возмутило как вьетнамское, так и американское сообщество. Перед лицом неминуемого военного переворота текст телеграммы Госдепартамента можно свести в одно наиболее важное предложение: «Мы хотим дать Зьему разумную возможность лишить власти Ню, в противном случае готовы отказаться от дальнейшей поддержки Зьема»{796}.

По возвращении Кеннеди в Вашингтон Форрестол стал торопить его с подписанием телеграммы, заявляя, что все его советники ее уже одобрили (что, как оказалось, не соответствовало действительности), и президент дал разрешение на отправку. Затем генералы отказались от переворота. Однако своим поспешным политическим решением, о котором Кеннеди вскоре пожалел, но все же не отменил его, он поставил правительство в неудобное положение, оказав условную поддержку перевороту и при этом предоставив «разумную возможность лишить власти Ню».

В посольстве в Сайгоне Генри Кэбот Лодж интерпретировал это условие исходя из дипломатической стратегии, которую он разрабатывал с кем-то другим, но не с президентом. После его назначения Джоном Кеннеди и до своего переезда во Вьетнам Лодж активно консультировался со своим старым другом и работодателем Генри Люсом из Time о том, как он должен работать со Зьемом.