— Ну что, — крикнул я, — драться трусишь, плеваканесчастный?

Дракон выстрелил снова, я ушел в прыжке еще дальше, и тогдазверь неторопливо пошел в мою сторону. Двигался медленно, но каждый его шаг —десять моих, так что можно сказать, несся галопом. Я стоял в героической позе,жаль, никто не видит, это же мечта всех рыцарей: сразить дракона, да еще такогогромадного, взглядом держал горло, на этот раз удалось заметить приближениеплевка еще раньше, по напряжению грудной мускулатуры.

Огненный шквал пронесся мимо, волна перегретого воздухавсколыхнула мне волосы. Дракон приближался, я ощутил неуютность, сокращаетсядистанция, могу не успеть отскочить, надо менять тактику.

Дракон уже в десятке шагов, морда широченная, крылья держитв полурастопыренном виде, выглядит устрашающе, опомнился, встащил на спину,сразу став горбатым, но я смотрел не на крылья, у дракона настоящие змеиныеглаза, змеино-кошачьи, с такой же вертикальной щелью зрачка, тупые, нобеспощадно злобные, нерассуждающие, как у кадрового военного.

С большой высоты донесся далекий крик:

— Его можно поразить в затылок!

— Бабушке своей скажи, — крикнул я.

— Правда, мой лорд!.. На этот раз не вру!

Я отступал, подошва скользнула на гладком камне, едваудержался на ногах. Дракон не преминул тут же плюнуть ярко-оранжевым сгустком.И хотя я метнулся в сторону, но вскрикнул от боли, огонь зацепил кисть, волосына тыльной стороне ладони исчезли, а кожа покраснела, как ошпаренная. Запахлопаленой кожей.

Вот она, та гора, где природа проделала такую подходящую поразмерам дыру, я быстро юркнул туда, тут же затаился у самого входа. Сердцебешено колотится, слишком рискованно, но против такого дракона у меня вообщешансов нет…

На пол легла темная тень, в следующее мгновение массивнаяголова просунулась в отверстие. Я вскочил с камня на затылок и с силой, молясудьбу не дать промахнуться, всадил меч острием, как будто вбил кол, в томесто, где даже у людей остается «родничок», место, где края костей несмыкаются, а мозг защищен только кожей.

Дракон краем глаза успел заметить меня, взревел и судорожнодернулся обратно. Звякнул меч о камень, меня сбросило, я покатился, больно ушиблокоть. Дракон исчез.

Я затаился, чувствуя себя совершенно беспомощным без меча. Свысоты донесся ликующий крик:

— Точный удар!.. Вот что значит меня послушаться!.. Воткакой я умный и замечательный!.. Это я, я — победитель драконов!

Я осторожно выглянул, дракон в самом деле издох сразу же,едва успев выдернуть голову из нехитрой ловушки. Огромная туша раскинулась натреть гектара, одно крыло смято чудовищным весом, второе торчит кверху, слабыйветер колышет его, как парус.

— Да, — согласился я, — ты стратег, а я…только исполнитель. Да и то туповатый.

Ворон плюхнулся на камень рядом.

— Да что вы, мой лорд, — сказал онвеликодушно, — вы тоже держались неплохо. Я имею в виду те кувырки!.. Акак вы ощутили мой совет спрятаться в той дыре? Я кричал… гм… совсем тихо.Можно сказать, очень даже…

— А я телепатически, — пояснил я, выдергивая меч.

Грудь моя все еще бурно вздымалась, слишком много пожираюкислорода, так и в обморок недолго, я постарался взять себя в руки, но не успелотдышаться, с жутким визгом налетели кабаны с крыльями. Меч мой тяжелоподнялся, я отмахивался, рубил, волк в сторонке подпрыгивал, хватал и стаскивална землю, даже ворон нападал сверху и обрушивал крылатых тварей на землю,стараясь попасть волку на голову.

Тело занемело, я покрылся кровью из царапин, однако твариуже заканчивались, слишком тупые, чтобы повернуться и удрать. Я неловко зацепилпоследнюю по крылу, зверь с пронзительным писком упал, волк прыгнул и ухватилза глотку. Как у всех летающих, кости оказались легкие и пустотелые, волкраскусывал их, как сухие соломинки.

Ворон проорал победно:

— Их больше не осталось!.. Ура!

— Уря-я-я, — прохрипел я, покачнулся и сказалколеблющимся голосом: — До цели уже близко…

Отсюда, чтобы попасть к виднеющейся скале с блестящимларцом, нужно пройти небольшую рощицу неприятного вида деревьев, слишкомболезненных с виду, будто стоят на гнилом болоте, я перевел дух и пошелтвердыми, как у киборга, шагами. Деревья расступились, кустов нет, хорошо, нелюблю кусты, за ними что-то может спрятаться, шагнул снова…

В недоумении посмотрел по сторонам, что-то слишком быстротемнеет, взглянул на небо. Сердце стукнуло чаще, потом остановилось вовсе.Вершины деревьев смыкаются, впечатление такое, что глубокие сумерки, а впередивообще глубокая ночь. Деревья покрыты толстым слоем мха, когда-то зеленого, асейчас почти черного, а где мох отвалился, там не кора, а голый мокрый ствол,покрытый толстым слоем слизи.

Всюду гниющие мхи, разлагающиеся валежины, а вокруг крупные,недобро светящиеся пни. Деревья тоже облеплены светящимися жуками, к тому жегнилые внутренности тоже излучают болезненное свечение. Я сделал несколькошагов вперед, тело осыпало холодком, в самом деле вошел в ночь среди бела дня:надо дать глазам привыкнуть к этой зловещей темноте.

Деревья только дряхлые, гниющие, мертвые, однако каким-тообразом и живые, ведь растут, не рассыпаются, хотя не все ветви голые, есть слистьями, но листья черные, тоже блестящие от слизи, будто долго лежали втеплой болотной воде. Я, чтобы себя подбодрить, с силой стукнул плашмя мечом постволу дерева, мимо которого шел, сталь провалилась, словно сквозь мокрыйкартон, в гнилое дупло. Я ожидал, что выметнутся тысячи муравьев, но внутриствола только мертвая труха, нет даже привычных мокриц.

Все деревья — кривые, скрюченные жуткими болезнями, так и несумевшие распрямиться. За ними то и дело мелькали тени, я с холодком в душепонимал, что, если набросятся разом, от меня останутся только косточки, да и товряд ли. К счастью, эти звери, как и кошки, не ведут стайный образ жизни,охотятся поодиночке.

За гнилыми стволами мелькнул силуэт, слишком бесшумный,чтобы я застыл в страхе, но чересчур огромный, чтобы не встревожиться. Мелькнули пропал, даже сучок не треснул, ветер донес запах сильного и свирепого зверя.Однако фигура, если я успел заметить правильно, передвигалась на двух ногах,что, как я догадываюсь, не всем зверям привычно, разве что птицам. Только запахсовсем не птичий, совсем…

Я выставил перед собой меч, вдруг да зверь испугается,уйдет. Я такой герой, что предпочел бы свое получить без драки. Есть герои, чтоживут именно для драк, им даже неважна награда, им подвиги подавай, а я воттакой бездрачный, меня не тронь, и я никого не трону, даже демократов, пустьживут, хотя, понятно, их надо уничтожать раньше всяких троллей, гоблинов иМорских Змеев.

Ворон что-то каркнул, я не расслышал, сильнейший удар вспину тараном бросил меня ничком на землю. Мне почудилось, что позвоночникхрустнул, я растянулся, растопырив руки, в одной зажата рукоять меча, другаяшлепнула пятерней с такой силой, словно показывал, что сдаюсь. Зверь насел наспину, тяжелый, как налоговая реформа, лапы ухватили за подбородок. Я этотприем уже видел, в кино всегда так сворачивают головы всякие там спецназовцы,потому как можно поспешнее перехватил за кисти рук, застыли в схватке, ктокого, зверь сопел и хрипло рычал, наконец я лягнул ногами по земле, перевернулсяи оказался лицом к лицу с противником. Или морда к морде.