Из чащи выметнулось длинное тело, похожее на потокрасплавленного золота. Я вскрикнул и бросился бежать по направлению к скалам.За спиной послышалось тяжелое жаркое дыхание, я прыгнул на скалу и торопливо,быстрее самой проворной обезьяны, взобрался на самую вершинку. Лев набежал иударился о скалу грудью, она чуточку вздрогнула, а массивный камень под моейногой треснул и едва не свалился. Лев распахнул жуткую пасть, лучше бы язажмурился, чем увидел этот жуткий красный, как жерло адовой печи, туннель задвумя частоколами, сверху и снизу, длинных и острых, как ножи, зубов!

Чудовищный, вжимающий в камень рык начался на неслышной винфразвуковом диапазоне ноте, но я услышал, душа затрепетала, а телорасползлось, как у медузы на жарком берегу. Рык длился, размазывал меня покамню, напоминал разницу в нашей мощи, я закрыл глаза и с тоской думал, что нафиг мне все это спасательство человечества, что мне, больше всех надо. Другиесейчас развалились в мягких креслах и пивко пьют, а я весь и так искусанный,сижу здесь и понимаю, что на этом островке уж точно никуда от этого зверя неденусь…

Рев длился целую вечность, а оборвался все такой же низкойцарственной нотой, властной и подавляющей всякое возражение. Я с трудом открылиспуганные глаза. Лев отступил на пару шагов и рассматривал меня желтымихищными глазами. Если это лев, то понятно, почему их нет на материке. Если бытакие появились там, материк бы обезлюдел. Размером с коня, лев обладалмассивным телом, могучими толстыми лапами, а голова, и так у львов крупнеенекуда, вообще размером с кухонный стол.

— Ну что, — сказал я дрожащим голосом, —давай разойдемся, а? Тебе сюда не влезть…

Лев присел, я застыл, вдруг да скакнет, не так уж я ивысоко, но лев побыл в таком положении с минуту, место удобное, да так иостался, обдумывал неспешно. Добыча никуда не денется, а он царь зверей, дажене простой, а царь царей, то есть простых львов.

Я тоже рассматривал его во все глаза, он все большенапоминал великолепную статую, отлитую целиком из золота. И лежит так, как львыЭрмитажа, величественно и царственно, прекрасно осознавая, что никто не посмеетих побеспокоить во время их царственного отдыха. Роскошная грива, истинноцарская, широченная грудь, толстые лапы, одним ударом легко сломает спинуслону, а в пасти унесет носорога, как собака носит щенков.

Он перехватил мой взгляд и слегка приподнял верхнюю губу,показывая длинные клыки. Желтые, немигающие, как у змеи, глаза изучали меняочень внимательно, как будто впервые видел человека. А может, и впервые, какойсумасшедший сюда забредет, все берегут жизни, да что там жизни, здоровьеберегут — подумать стыдно!

Над головой пролетел ворон, каркнул:

— Мой лорд, не пора ли спуститься?

— На фига?

— Сразить этого зверя вашим доблестным мечом!

— Мой меч для сражений, — огрызнулся я.

— А сейчас что?

— Там просто животное, — сказал я еще злее. —Что я буду позорить меч? К тому же оно, может быть, в Красной книге.

Ворон сделал круг, подумал и сел рядышком, замахал крыльями,удерживаясь на крохотном уступе.

— Но ведь топора у вас нет?

— Нет, — ответил я.

— И копья…

— И копья нет.

Он подумал-подумал и заключил глубокомысленно, доказываясвою редкостную мудрость:

— Придется голыми руками. Я видел, как один льву пастьразорвал. Потом всегда ходил с той львиной шкурой на плечах.

— Спасибо, — сказал я саркастически, — вотщас спущусь и буду давить его голыми руками! Я вообще, как истый собачник,кошек не люблю.

— Лев не кошка!

— Но и не собака, — буркнул я.

— Но по размерам…

— По размерам тигр крупнее льва, — возразил я.Уточнил: — Наш, уссурийский. Но все равно кошка. И лев ближе к кошачьим, чем ксобачьим. С собачьим я бы договорился!

Лев приподнялся, потянулся, с ленивой грацией двинулся кскале. Внезапно с легкостью поднялся на задние лапы, голова оказалась всего наметр-полтора ниже края. Передняя лапа поднялась и достала когтями до вершинки.Камень снова зашатался. Я инстинктивно придержал его обеими руками, левраспахнул пасть для громоподобного рыка, от которого я сам точно слечу в пасть,как перышко. Я с натугой поднял камень и швырнул…

Рык начался на знакомой низкой инфразвуковой ноте… и тут жеоборвался. Когти соскользнули со скалы, лев опрокинулся навзничь, как игривыйкот, что играет с подвешенным на ниточке бантиком.

Ворон заорал ликующе:

— Вот это да!.. Мой лорд, вы побрезговали даже задавитьего вручную!..

Из зарослей выметнулся волк, взвыл:

— Я все видел!.. Чтобы не осквернять благородного меча,вы изволили сокрушить его простым камешком!

Выждав малость, это я делал вид, что просто задумался очем-то Очень Высоком, начал спускаться, все еще присматриваясь к гигантскомузверю с опаской. Он завалился в последней судороге на бок, из широко разинутойпасти все еще вытекает красная струйка. Тяжелый камень с острыми краями влетелв глотку, что уже могло убить зверя, но камень, похоже, еще и задел мозг, такчто лев подох быстро. Или околел, все-таки лев, царь зверей. Нет, даже опочил.Преставился.

Ворон сделал острожный круг над трупом, еще осторожнее селна круп, готовый сорваться в воздух при малейшем признаке жизни, потом осмелел,повернулся задом и пару раз лягнул, приговаривая:

— Пусть знает он вороновы копыта!

Впереди каменная гряда, поросшая лесом. Сам остров, какдогадываюсь, невелик, а скала с жизнью Властелина Тьмы должна быть в центре. Адо него, вообще-то, рукой подать.

— Пошли, — сказал я. Поправился: — Пойдемте. Покане сделали последний шаг, мы все так же далеко от цели, как вначале.

Ворон посмотрел на меня уважительно, мудрость все-таки,взлетел с трупа царя царей, крикнув, что еще вернется, а волк сразу ринулсявперед. Я вытащил меч, хоть и неудобно двигаться с оружием в руках, но… словом,береженого меч бережет.

Я начал карабкаться по скалам, стоит одолеть, и распахнетсявид на одинокий утес, что стоит, обросший мохом, вокруг пусто, чтобыподчеркнуть его уникальность, а на самой вершине блестит тот самый ларец. Силприбавилось, я подтянулся на последнем уступе и перекатился через гребень. Вглаза, как иголочками, кольнуло блеском.

В паре сот шагов высится одинокая скала, величественная,древняя, что значит, потрескавшаяся, кое-где даже в щелях видны зацепившиеся ипустившие корни травы, а на самой вершине под лучами яркого солнца… яприщурился, прикрыл глаза ладонью… ларец, желтый, как само солнце!.. но никакихруин корабля.