объезжая по встречке два красных светофора подряд, но, когда заметил около остановки пешеходку с выкатившимся на нее парнишкой на самокате доставки, сбил правым боком мусорку.

– Черт!

– Если бы в Калининграде те гранаты вез ты, то больше бы не смог красоваться в спортзале без майки.

– Я не знал про гранаты. Алла сказал, что они бутафория. Ей нужно было сделать из Кости потерпевшего. Приставить Машу – милую и заботливую, типа мою сестрицу, которая помогла ему. А наш отец отмазал его от тюрьмы и дал финансирование проектов.

– Хорошо, что Костя забыл и аварию, – произнесла я, отворачиваясь.

– Он везучий, Кирыч. Зря ты грустишь.

– В смысле везучий?

– У него есть шанс влюбиться в тебя дважды.

Я почувствовала, как мое державшееся на соплях расколоченное сердце пыхнуло:

– Не становись хорошим, Макс. Не твое амплуа.

Но нотку веры он во мне зародил. Что, если Костя еще может вспомнить меня?

– И не собирался, Кирыч. Не пиши в мемуарах об этой тупой сентиментальности. Пусть я останусь для всех нарциссичным придурком с замашками латентного клофелинщика.

Я снова нехотя улыбнулась.

Он приближался к автоматическим воротам, но те оставались заперты, а скорость Максим не сбрасывал.

– Макс! Они не откроются!

Резко затормозив, он качнул бампером литой чугун решетки и засигналил, заморгал всем ксеноном на крыше и на капоте.

– Алла предупредила охрану… Держись! – схватился он рукой за подголовник моего сиденья, сдавая назад.

Я увидела, как он свернул боковые зеркала и остановился напротив калитки для пешеходов. Сигналя со всей дури, Максим вдавил газ и отпустил педаль тормоза и ручник. Джип сорвался с места, тараня калитку и вертушку для электронных пропусков. Охранники отпрыгнули в стороны, когда машина, срываясь по ступеням, опрокинула фонтан, теряя оба сложенных боковых зеркала.

– Сними куртку! Закрой ею голову и глаза! – велел он.

– Зачем?

– Не уверен, выдержит ли лобовое, – ткнул он в трещины по центру.

– Выдержит что?! – снимала я кожанку, путаясь в рукавах.

– Новый таран по резиденции. Ковровая дорожка там точно не лежит.

Он сказал «ковровая», а мне послышалось «кровавая». Вот что значит деформация личности. Я слышала то, что хотела, или то, чего боялась?

Макс не пошутил и не приуменьшил. Но для тарана он выбрал не центральные ворота, а гостевые. Отсюда ближе к оранжерее. Если мы уничтожим парник Аллы, то уничтожим и саму Аллу тоже. Ее яды, ее сокровища, составные части ее уравнений – она потеряет единственное, что умеет любить.

А еще мне очень хотелось что-нибудь у нее отобрать. Что-то для нее ценное, из-за чего она расстроится хотя бы чуть-чуть. Если она и любила кого-то по-настоящему, то только свои растения.

– Сейчас! – крикнул Максим, и я зажмурилась, съеживаясь под кожанкой.

Нас затрясло. Машину швырнуло, и меня вместе с ней, но гоночные ремни держали. Брызги осколков ворвались в салон со снегом. Я чувствовала, как они барабанят по кожзаму. Машину подбросило, когда Максим переехал лавку или очередной фонтан, а может, садового гнома в красном колпаке.

– Осторожно! – услышала я голос Макса, чувствуя, как его рука толкнула меня в сторону двери.

Еще один толчок вперед, и мы наконец-то остановились.

Стряхивая стекло, я вынырнула из-под ненадежной брони экокожи. Сразу не поняла, почему ничего не вижу слева от себя. Откуда взялась зеленая стена и коричневая «труба»?

– Максим, ты живой?! – пробовала я отодвинуть ветки дерева, заполнившие салон.

Ствол проткнул уже треснувшее при ударе о проходную вертушку лобовое стекло. Выдержать еловую пику, как прогнозировал Макс, оно было не в состоянии.

– Нормально… – услышала я его голос, пока пыталась выбраться из салона.

Обежав машину, открыла водительскую дверь. Максим натужно улыбнулся, держась левой рукой за плечо. Ствол дерева, от которого он толкнул меня в сторону, попал ему в руку. Кровь просочилась сквозь белую рубашку и пальцы.

Ну, если это все тоже был прописанный Аллой сценарий, я снимаю перед ней шляпу и вручаю миллиард «Оскаров», ухожу в тень и больше никогда не сомневаюсь в своей ничтожности и ее гениальности.

– Такое даже Алла не смогла бы придумать… – согласилась я, что Максим не играет роль и что хоть что-то идет не по ее плану.

– Хорошо, что ты немного веришь мне. Даже если я потеряю из-за этого руку.

Я помогла ему выбраться из салона, отодвигая ветки от головы и глаз.

– Сожми мне пальцы, – схватила я его за окровавленную ладонь.

Он аккуратно, еле ощутимо сдавил мою руку, словно пытался удержать колибри.

– Со всей силы, Макс! Сильнее! Еще сильнее!

– Думал, ты любишь, когда нежно… – сжал он пальцы покрепче.

– Ну вот, узнаю́ твои шуточки. Значит, жить будешь. Сухожилия не порваны.

Я оторвала кусок ткани от подола и перевязала ему предплечье. Серая ткань напиталась алым. Ледяной снег таял на горячей крови, капая розовой водой на мои ботинки. Это было удивительно красиво. Какой-то кусочек Аллы внутри меня не мог не любоваться тем, что я видела. Прогоняя мысли о прекрасной алой крови, я помогла Максиму встать.

– Раньше я играл в пациента и медсестру только с костюмчиками и девушками. Но, – снова сдавил он несильно мои пальцы, – так мне нравится больше.

Я не успела придумать едкое замечание в ответ: он отвернулся и побрел быстрым шагом к оранжерее.

– Быстрее! – торопился Макс. – Наша фора скоро иссякнет.

– Какой у тебя план? – вернула я на плечи потрепанную куртку.

Знала бы, что буду носиться в ней по снегу и пользоваться словно щитом от битого стекла, купила бы подлиннее. Спасибо, что из-за адреналина я не испытывала ни холода, ни страха, ни боли.

– Найти что-нибудь тяжелое! Вход по отпечатку. Алла все предусмотрела. В гараж. Найдем монтировку или топор!

– Нет, – замерла я, уставившись на панель с подсвеченными очертаниями ладони, – я могу ее открыть.

– Как? Только ладонь Аллы подойдет. Ты же не успела отпилить ей руку, прежде чем свалиться с пожарной лестницы?

Пропуская мимо ушей его черный юмор, я подошла к панели.

– Костя говорил, что добавил меня в систему Умного дома, – вытянула я ладонь, – он всегда чувствовал что-то плохое. Он просил меня уехать с первого дня, – подходила я все ближе и ближе к панели. – Жаль, что я не послушалась.

– Подожди, – остановил меня Макс, останавливая. – Если мы не выживем…

– Макс… это не тупой боевик.

– Согласен. Не тупой.

Он взял меня за руки, резко разворачивая.

– Позволь сделать это. Ты можешь… – усмехнулся он, – закрыть глаза и представить Костю.

– Зачем предста…

Но договорить я не успела. Лицо Максима приблизилось, он вскинул на мгновение глаза, убеждаясь, что я не собираюсь проломить ему