class="v">В пустыне журавлю ненужной…

Анри Волохонский. «Жалоба другу, который ему давно не писал» [1166] ;

Но видя всё: и пруд, и древо,

пустой гуляющими сад —

из-под воды смотрела Ева,

смотря обратно в небеса…

Леонид Аронзон. «Гуляя в утреннем пейзаже…» [1167] ;

Замерзший пруд катком зеленоват.

Лягушка на краю чернильной пролуби,

И юноши, воркуя, точно голуби,

Спешат коньки стальные надевать.

Мария Степанова. «О юношестве» [1168].

Подобные конструкции воспринимаются преимущественно как архаичные, но хорошо знакомые по детскому чтению (Мартышка к старости слаба глазами стала в басне И. А. Крылова «Мартышка и очки»). В пьесе М. Булгакова «Иван Васильевич» содержится реплика Ивана Грозного, обращенная к режиссеру Якину: Как же ее не любить? Боярыня красотою лепа, бела вельми, червлена губами, бровьми союзна, телом изобильна… Чего же тебе надо, собака?! Лексика и синтаксис этой реплики частично заимствованы из описания царевны Ксении Годуновой князем Иваном Михайловичем Катыревым-Ростовским (XVII век):

Царевна же Ксения, дщерь царя Бориса, девица сущи, отроковица чюднаго домышления, зелною красотою лепа, бела велми, ягодами румяна, червлена губами, очи имея черны великы, светлостию блистаяся; когда же в жалобе слезы изо очию испущаше, тогда наипаче светлостию блистаху зелною; бровми союзна, телом изобилна, млечною белостию облиянна; возрастом ни высока ни ниска; власы имея черны, велики, аки трубы, по плещам лежаху (Катырев-Ростовский 1908).

Н. Ю. Шведова приводит и вполне современные примеры ограничительно-уточняющего употребления творительного падежа с глаголами, прилагательными, существительными и наречиями: родиться счастливчиком, крестьянин происхождением, богатый воображением, наружу мехом (Русская грамматика 1980: 433).

В цитированных выше контекстах из поэзии Д. Паташинского, А. Волохонского, М. Степановой активизируется образный потенциал сочетаний с творительным падежом, потому что эти сочетания нестандартны.

Нестандартно также обозначение способа действия существительными и особенно местоимениями в творительном падеже:

берёза светится сама

в разгаре ночи

никто не светит на неё

одна земля ночная светит

своим огромным отражением, лицом

так мы вдвоём вокруг тебя стоим кольцом

а ты танцуешь хороводом

Ксения Букша. «берёза светится сама…» [1169] ;

Вечер за окном остался, черноту свою стеля,

и луна качалась вальсом, пьяная, как три рубля.

Давид Паташинский. «Свет бездонный, свет бездомный, что ты смотришь мне в лицо» [1170] ;

чем помнят это мне известно

мне неизвестно чем забыть

капусты, розочки, обрезки

чернеют капли и следы

цветут на воздухе кровавые сердечки

сочатся красным кочаны

всё говорит мне «помни помни»

«забудь забудь» мне всё молчит

и вдруг я падаю и с треском

всё забываю: хорошо!

Ксения Букша. «чем помнят это мне известно…» [1171] ;

Из глазницы, как через бойницы,

Обмирая: родина: синицы.

Ими мы увидимся, дитя.

Улежи себе умной на травке

Симметрично мне, что вот на лавке

Истово и нос не воротя.

Мария Степанова. «Лавочки, как парочки, по трое…» [1172].

В последнем примере местоимение ими представляет собой творительный падеж со значением метаморфозы.

У Ксении Букши актанты снег и лицо меняются ролями, и в этом обмене тоже есть семантика метаморфозы – субъект высказывания как будто сам превращается в снег:

я снегом падаю в лицо

я обжигаю снег лицом

я обживаю смех судьбы

представь, любимая, что я

навек остался без тебя

скорей, скажи: не может быть

Ксения Букша. «представь себе, что весел я…» [1173].

В следующих текстах с лексикой, нестандартной для конструкций типа идти лесом, творительным падежом обозначена разнообразная среда передвижения:

Эти чешуйки одна за другой

прилепятся, хоть и не сразу,

и станешь ты в них «королевич-Бовой»,

возьмешь копьецо и поскачешь травой

в глаза поглядеть Китоврасу.

Игорь Булатовский. «Июнь» [1174] ;

девочка из четвертого класса

была в огромных валенках

в неуклюжем пальто пере

вязана огромным платком

неуклюжая уточка

ее звали Тамара

он читал ей наизусть

отрывки из «Демона»

она убегала снегом

и снегом

Сергей Бирюков. «девочка из четвертого класса…» [1175] ;

Иди иди натрёшь мозоли

Окинешь землю —

Увидишь карту —

Вот вотяки вот черемисы

Тебя не видно

Перемешайся перемещайся

Тебя не видно

Иди иди труди мозоли

Окинешь небо —

Увидишь звёзды —

Вот малый ковшик а вот большой

Ступай по звёздам

Иди землёй

Мария Ботева. «Иди иди натрёшь мозоли…» [1176] ;

Сад мой саднящий, залитый талой водою,

С церковью посередине,

Сад, свидетель стольких подлых ошибок,

Стольких встреч устроитель, стольких словес подсказчик!

Сирые неофиты, мы тебя истоптали.

Сколько раз мы бежали тобою в золото храма,

Сумерки страшного мира спеша оставить снаружи!

Мария Каменкович. «Сад в Александро-Невской лавре по дороге в Петербургскую Духовную академию» [1177] ;

Мы гуляем фонарями, дождями, парками, инспектируем

устройство дверных щеколд, греем ветер золотыми твоими

патлами. Утыкаюсь теплым носом между лопатками, острие

стрелы привычно поймав щекой.

Аля Кудряшева. «Пой мне еще, что я могу изменить?» [1178] ;

 Увы, давно… Точней – давным-давно

 За станцией, за озером, за радугой

 Ходили в офицерское кино,

 Обедали на скатерти залатанной.

 Во времена каникулярных дач,

 Теперь – невероятных дешевизною,

 Писали письма, надували мяч,

 Бродили земляничною отчизною…

Татьяна Бек. «Моей родне» [1179].

Анна Вежбицка так описывает творительный места или пересекаемого пространства типа он шел лесом:

В русском языке место действия может быть упомянуто, охарактеризовано в целом (чтобы показать, какого рода это место), но оно не помещается в фокус внимания и не идентифицируется. Место передвижения не имеет самостоятельного интереса для говорящего – он «пользуется» им только как способом охарактеризовать действие (Вежбицка 2011: 282).

Необычное обозначение среды передвижения в приведенных примерах как раз привлекает внимание к этой среде. Иногда в текстах имеются и дополнительные средства привлечения внимания. Например, у Сергея Бирюкова повтор она