не красивая (намеренно пишу частичку «не» раздельно). Мне ещё предстоит посмотреть другие её роли, но, по крайней мере, сегодня (3 апреля 2015 года) готов назвать её некрасивой (теперь, намеренно, частичку «не» пишу слитно). Допускаю, что это требование роли, актриса не должна бояться быть некрасивой, чтобы шаг за шагом раскрывать не только свою душу, но и своё тело, красоту которого предстоит открыть и нам, зрителям.

Во-вторых. Неоднократно писал, как прорастает во мне прошлая память, и эта «проросшая» память подсказывает мне, что в Аде, которую играет Холли Хантер, есть скрытая женственность, как продолжение её немоты, и возможно (возможно?!) смогу это обнаружить при повторных просмотрах. Допускаю, что словами мало что смогу выразить, поскольку, сам смысл этого фильма, так как я его понимаю, в умение всматриваться, вчувствоваться, отключая, настолько, насколько на это мы способны, словесные (рациональные, понятийные) смыслы.

Одно для меня бесспорно, Холли Хантер в этой роли не просто лицедействует, демонстрируя актёрскую технику, она сама в себе открывается свою женскую телесность. Подчеркну, это не общепринятое «правда», «правдивость», это именно лицедейство, здесь нет раздельно правды искусства и правды жизни, просто есть воображение, и те бездонные глубины, которые способны резонировать навстречу этому воображению.

В-третьих. Планирую говорить о трёх фильмах Дж. Кэмпион, о том, который она сняла до «Пианино», и о том, который она сняла после «Пианино». Но, у меня нет намерения воссоздать женский портрет режиссёра, только женские портреты в её фильмах.

Во всех случаях, и Джейн Кэмпион, и Холли Хантер принципиально остаются для меня «вещью в себе», «вещью самой по себе», с их помощью только пытаюсь разгадать самого себя.

«Ангел за моим столом»

…напоминание о моём ангеле

До «Пианино», в 1990 году, Дж. Кэмпион сняла фильм «Ангел за моим столом (An Anqel at My Table)[665] по одноимённой автобиографической повести писателя («писатель», как и «поэт», не имеет для меня пола) из Новой Зеландии, Дженет Патерсон Фрейм[666].

Сразу признаюсь, фильм мне близок по многим признакам, но, особенно, по этому ангелу за столом. У меня свой ангел, и он за моим столом, на моём столе, над моим столом, незримо поддерживая меня, если удаётся выбраться из отчаяния. Об этом ангеле, чуть подробней в самом конце книги.

…«рыжик», или «пушистик», или «пупсик»

Фильм «Ангел за моим столом», с самых первых кадров начинается одновременно эпически и лирически. Чуть отстранение, чтобы сохранить повествовательную дистанцию рассказчика, и преодолевая отстранённость, чтобы придать каждому мотиву почти поэтическую рифму.

Закадровый голос начнёт с того, что Дженет Патерсон Фрейм родилась 29 августа 1924 года, и вспоминает своё детство, но очень скоро мы поймём, что это автобиография поэта, который собственную жизнь превращает в лирические строки.

Грудной ребёнок делает самые первые шаги. «Давай детка, шагай» напутствует материнский голос, и вот она пошла, уже девочкой, пошла по грунтовой дороге, справа и слева зелёные поля, впереди, такие же зелёные холмы (запомним, это ландшафт Новой Зеландии), обернулась к нам, и буквально ослепила нас своей обычностью – необычностью. Солнце на голове, огромная, огненно-рыжая копна волос, и не вздумай расчесать. Глаза голубые, с рыжим отливом, доверчивые, открытые. Походка вразвалку, но ступает уверенно, почти отчеканивая каждый шаг. Чуть полновата, но таким и должно быть это лицо, которое венчает огромная копна огненно-рыжих волос. Облик внеземной, впрочем, почему «внеземной», земной, нормальный, разве нормальный ребёнок должен быть прилизанным и приглаженным, как на рождественской открытке.

У девочки различные прозвища, или «рыжик», или «пушистик», или «пупсик». Всё, что она будет делать, как поступать, окажется бесхитростным и нескладным. Кто-то увидит в этой бесхитростности и нескладности, странность, анормальность, кто-то, напротив, человеческое, щемяще человеческое, что вызывает, одновременно, и смех, и печаль.

Не раз говорил, не раз ещё буду говорить, о клоунах Феллини, так вот, этот или «рыжик», или «пушистик», или «пупсик», типичный рыжий клоун, типичней некуда, и разгадывать не приходиться, сразу видно, рыжий клоун. Подобный рыжий клоун, не может не быть робким, застенчивым, ведь могут обидеть, надсмеяться, только не скрытным, поверит, доверится, откроется без увёртки и без оглядки.

…кто самые большие психи?

Несколько важных вещей мы узнаем буквально в первые десять-пятнадцать минут фильма.

Дженет Фрейм, сейчас девочка, в будущем писатель, растёт в многодетной семье, четыре дочери и сын. Сама Дженет, одна из двойняшек, вторая, умерла через две недели после рождения. Отец железнодорожный рабочий, семья среднего достатка, не более того. Но в семье есть остов, есть размеренность «предустановленности жизни», есть тепло. Но этот остов, совершенно не означает, что подрастающие дети, девочки в первую очередь, будут мириться с этим остовом, не будут нарушать правила «предустановленной жизни». Родители при этом не будут особенно роптать.

Далее. Семья Дженет Фрейм, переезжая на новое место, проедет мимо станции Сиклиф, где расположена психиатрическая лечебница. Дети прильнут к окну, с интересом будут рассматривать «психов», на секунду замрёт Дженет, а мы не сразу поймём, не случайно показали нам этих «психов», и чуть замершую Дженет. Это «ружьё» ещё выстрелит[667], в эту психиатрическую лечебницу в Сиклифе попадёт сама Дженет.

А пока, просто задумаемся, разве все мы не психи, разве каждый из нас не по-своему псих[668]. И разве дети, не самые большие «психи» среди нас. Настолько, что слишком серьёзным взрослым впору каждого второго ребёнка признать «психом».

Далее. Нам придётся убедиться, а возможно и примириться с тем, что дети, не только семьи Джейн, но и других семей, совсем не добрые, далеко не паиньки, нередко злые и противные, при случае, способны безжалостно издеваться над слабым, угрожая отправить его в дурдом. Что касается девочек, которые окажутся в центре нашего внимания, то и они окажутся далеко не паиньками. Будут мечтать о принцах и принцессах, о танцах всю ночь напролёт, но, лёжа на траве, с нездоровым любопытством будут рассуждать о загадочном «фаллосе», одна из них с удивлением обнаружит, что их ноги напоминают этот самый загадочный «фаллос», другие одобрительно согласятся.

Далеко не паинькой окажется и наша Дженет Фрейм. Вытащила из кармана отца деньги, накупила жвачек, раздала всем в классе, сидят на уроке, не слушают, жуют. Учительнице пришлось вмешаться, заставить Дженет признаться. А дети тоже хороши, сначала подлизывались, выпрашивали, ластились, а когда учительница наказала Дженет, столь же дружно поддержали учительницу, отвернулись от Дженет, не преминули подразнить её «воровкой».

…стихи без красивых слов

Будучи зрителем из постсоветской страны, замечу, что школа, в которой учится Дженет Фрейм (новозеландская?!), во многом