отличается от школы, в которой учился я, и учились мои дети. То ли дети в этой школе более раскованные, то ли учителя в этой школе не пытаются давить на детей, то ли что-то непривычное для меня есть в самой атмосфере этой школы.

Школа далеко не элитная, но школьники выглядят опрятно и пристойно. На одном из уроков на доске повесят плакат: «чистота сродни благочестию», и учителя будут заниматься гигиеной своих учеников, учить чистоте, которая сродни благочестию.

Вместе со всеми, в одном классе, будет учиться мальчик с синдромом дауна. Он будет во всём участвовать, но при этом постоянно улыбаться. Позже, когда Дженет окажется в психиатрической лечебнице, мы вновь увидим мальчика с синдромом дауна, того же, или другого, и он всё также будет улыбаться. Останется загадкой, как он попал в психлечебницу от чего его собираются лечить.

В этой школе, так не похожей на школу, в которой учился я, и учились мои дети, много занимаются музыкой, поют, читают стихи. Учитель предложит детям дописать стихотворение, первые две строки которого «солнышко заходит, ускользает день». Дома Дженет попробует продолжить стихотворение, так, как ей слышится, старшая сестра поправит, в стихах следует подбирать красивые слова, Дженет нехотя подчиниться, сотрёт написанное.

Позже отец подарит Дженет большую тетрадь, чтобы она могла записывать свои стихи, без «красивых слов». Она начнёт писать в большой тетради свои стихи, отсылать их в газету, и однажды её стихи о янтарной бабочке, напечатают в газете.

За стишки Дженет получит доступ в Атенеум, сможет получить книги в библиотеке, каждому из домашних принесёт по книге, все очень обрадуются. Особенно запомнится всем иллюстрированная книга волшебных сказок братьев Гримм[669], и девочки смастерив простенькие короны, накинув на себя покрывало, которое можно выдать за плащ принца, в лунную ночь, среди высоких деревьев, вообразят себя принцессами.

…А нам остаётся позавидовать Дженет и её близким. Посещение библиотеки воспринимается ими как награда, книга приносит им радость, а девочки, под впечатлением от книги, способны отдаваться своим грёзам. И остаётся сожалеть, что чрезмерная доступность книги, возможно и другие причины, так сильно девальвировали одно из самых великих изобретений человеческого разума. Везде в мире, в нашей стране особенно.

…жизнь после детства

Пройдёт время. Первую часть фильма «Остров одиночества», сменит вторая «Ангел за моим столом». Дженет расстанется с детством (с «островом одиночества»?), уедет из дома, повзрослеет, найдёт своего «ангела», но при этом останется такой же нескладной и бесхитростной, с ангелом за столом, и без ангела в суровой жизни. Но что самое удивительное, практически не изменится её внешний облик, не только та же огненно-рыжая копна волос, но тот же наивный взгляд та же общая нескладность.

…где кончается кино?

Понимаю, это всего-навсего, кино. Девочку Дженет играет обычная девочка (может быть, две, по возрасту), взрослую Дженет профессиональная артистка, их долго выбирали из ста, из тысячи претенденток, до фильма они могли не знать друг друга. Понимаю, у кино много возможностей, с помощью грима можно добиться портретного сходства, но удивление не проходит. Как из обычной девочки и взрослой артистки слепилось нечто единое. Что-то другое открылось для меня (только ли для меня?!) за порогом лицедейства, там где «кончается кино». Что же это за другое, или всё это мне привиделось?

В последние годы всё скептичней отношусь к тому, что называется «национальное кино», хотим найти специфичное там, где его нет, наши домыслы выдаём за реальность. Но какой-то сокрытый смысл, не национальный, не географический, какой-то иной нахожу в том, что Дженет Фрейм в фильме «Ангел за моим столом» играет Керри Фокс[670], что обе они, и Дженет Фрейм, и Керри Фокс, родом из Новой Зеландии, только одна, Фокс, из Веллингтона, другая, Фрейм, скорее из провинции.

Не хочу сказать, что актриса не из Новой Зеландии не смогла бы сыграть роль Дженет Фрейм. Сколько подобных примеров, когда «чужие» так вживаются в роль, что способны посрамить «своих», я говорю о другом.

Керри Фокс, перевоплотившаяся в Дженет Фрейм, настолько меня поразила, что не поленился, посмотрел другой фильм с её участием, «Неглубокая могила». Там она совсем другая, красивая, элегантная, подвижная, ничего удивительного, актрисы должны играть разные роли, должны уметь перевоплощаться. Но всё равно меня не покидает ощущение, что Керри Фокс не столько перевоплотилась в Дженет Фрейм, сколько перевоплотилась в себя, родом из Новой Зеландии. Это не чудо перевоплощения, это даже не чудо эмпатии, вчувствования[671]. Возможно, сказалось то, что закодировано в ландшафте, культурном ландшафте. Но об этом, о «ландшафтных культурных практиках», чуть позже, пока ограничусь этим признанием.

…есть ли «красная черта» для психиатрии и психиатров?

Самым драматичным в судьбе Дженет Фрейм следует признать семь лет, проведённых в психиатрических клиниках, с диагнозом «шизофрения».

Её долго «лечили», она перенесла 200 сеансов электрошока, каждый из которых, по её словам, страшнее смерти, но ничего не «помогало», она осталась такой же, какой была до лечения. Её уже собирались подвергнуть лоботомии, чтобы она окончательно стала такой же, как все, и только литературная премия, полученная за сборник рассказов «Лагуна», удержала врачей от операции.

Много позже, когда она уже будет многое знать про «шизофрению», когда прочтёт, что эта болезнь неизлечима, когда с удивлением узнает, что такой же диагноз был у Ван-Гога[672], у других великих, много позже, у другого психиатра, мудрого человека, она узнает, что ей поставили неверный диагноз, что нет и не было у неё никакой шизофрении. Вот тогда, она с грустью признается, признается самой себе, что правда оказалась более страшной, чем ложь.

Что она имела в виду? Жаль этих лет, отнятых у жизни, и лучше было оставаться в неведении? Или что-то другое?

Может быть, стоило ей поблагодарить провидение за эти семь лет в психиатрической лечебнице и 200 сеансов электрошока. Вот и поэт признался «живёшь, и болью дорожась»[673], а другие, великие, мудрые убеждены, писатели (не только писатели, но о них сейчас речь) должны своими страданиями дорожить. В конце концов, опыт жизни в психиатрической лечебнице, стал основой романа Дженет Фрейм «Лица в воде».

Но почему же, Дженет Фрейм, так ужаснулась правде? Может быть, она, каждый раз, вспоминала о боли, телесной боли, которая пронизывала её живое тело тогда, и не проходит до сих пор?

Не буду спорить, пусть правы все эти великие и мудрые, но всё равно считаю, слишком высокая цена за творчество, за прозрение, сентенция «всё в руках Господа», не по мне, не могу, не хочу,