– Что внутри? – спросила Страмбли.

– Ничего. Такой же пустой, как и первый. – Труско оставил ящик открытым и подошел к одному из тех, что стояли вертикально, прислоненные к внутренней кривой стене. Он открыл крышку, как будто это была дверь, и третий ящик тоже оказался пуст.

– Это пустышка, – сказала Страмбли, а затем повторила дважды, и надежда исчезла из ее голоса. – Это пустышка. Это пустышка! Мы проделали такой путь, и все было напрасно. – Она подошла к одному из штабелей и открыла тот ларь, что лежал сверху. – Все до единого. Я в этом уверена. Есть причина, по которой двери не были запечатаны – тут все вычистили.

– Они не пустые, – сказала Прозор, и это прозвучало так буднично, что Труско и Страмбли, казалось, ничего не заметили. Ей пришлось повторить, на этот раз громче: – Они не пустые. Вы просто неправильно смотрите на то, что у них внутри.

– А что, можно смотреть неправильно? – спросила Страмбли с ноткой отчаяния в голосе.

– Ты смотришь прямо перед собой. Но это не так работает. Надо смотреть искоса, краешком глаза. Как будто ты вообще не собираешься глядеть. Тогда можешь и увидеть это.

– Увидеть что? – спросил Труско.

– То, что создали призрачники, – сказала Прозор.

Они подошли вплотную к ящику, который она открыла. Я тоже наблюдала. Тот выглядел пустым: просто прямоугольное вместилище с гладкими золотыми стенками, лишенными украшений, которые были снаружи. Пусто – по крайней мере, когда смотришь прямо на него, пытаясь что-то разглядеть. Однако стоило мне отвести взгляд, заставляя мозг перестать задаваться вопросом, пуст ящик или нет, внутри проступили очертания чего-то дымчатого, стеклянного. Естественной реакцией было снова посмотреть на этот предмет, попытаться увидеть его получше. Но в ящике опять ничего не оказалось.

– Я вижу… – сказала Страмбли с удивлением и ужасом в голосе. – Она правду говорит. Это призрачники. Я о таком слышала, но никогда не видела… и даже не встречала тех, кто видел.

Я продолжала смотреть в сторону, ловя украдкой обрывки того, что было в ящике, и позволяя мозгу сшить их в нечто единое. Это оказалась непростая задачка. Увидеть вещь в коробке было сложно, а запомнить увиденное – еще сложнее. Сотворенное призрачниками не поддавалось серому веществу, как и лампам, словно не желало, чтобы его запоминали.

Но постепенно мне удалось уловить суть, и она оказалась любопытной. Вещь в ящике стояла прямо, у нее были руки, ноги и туловище. Она состояла из похожих на стекло панелей, изогнутых таким образом, чтобы прилегать к телу разумника.

– Это доспехи, – сказала Прозор. – Доспехи призрачников. И их тут много. Все эти вертикальные ящики. Они все с доспехами.

– Так ты здесь раньше была, что ли? – спросила Страмбли.

– Я просто знаю.

Прежде чем разговор свернул туда, куда не надо, я вернулась к одному из открытых ящиков. Посмотрела в сторону, потом внутрь и в конце концов разглядела груду длинных стеклянистых предметов с утолщениями в средней части и ручками на конце.

Потом мне стало ясно, что это было.

Рукояти, приклады и спусковые крючки.

Я сунула руку в ящик, и мои пальцы сомкнулись на чем-то осязаемом. Оружие призрачников было невидимым и таким легким, словно его вырезали из замороженного дыма. Но все равно оно ощущалось в руке таким же реальным и твердым, как любой арбалет.

– Пушки. Пушки призрачников.

Труско ничего не говорил в течение нескольких секунд. Было слышно его дыхание по трещальнику. Мы все дышали учащенно, потому что таскали вес вдвое больше обычного, и зловещая атмосфера в хранилищах никоим образом не успокаивала нервы. Но Труско был взволнован не меньше, чем напуган.

– У нас получилось, – хрипло проговорил он, выталкивая из себя слова между вдохами. – После всех неудач, всех пустышек. Это все меняет.

Страмбли не могла скрыть собственный энтузиазм, но он был умерен практичностью.

– Возьмем все, что сможем. Оставьте ящики, если придется, и просто берите то, что в них. Но даже тогда нам ни за что не вынести больше, чем толику всего, что тут есть. И не стоит говорить, что мы вернемся в другой раз. Слухи уже распространились. Другие прибудут сюда, мы и глазом моргнуть не успеем, и вычистят тут все…

– Мы можем запечатать двери, – сказал Труско. – Сделаем столько переходов вверх и вниз по шахте, сколько сможем, а потом все запечатаем. Во всяком случае, усложним им задачу. – Он все еще был околдован. – Всего лишь несколько безделушек из барахла призрачников изменили судьбы целых экипажей. Того, что здесь есть, достаточно, чтобы преобразить целый мир, целую экономику.

– Будем надеяться, что рынок не затопит, – сухо сказала Прозор.

– Мы вернемся в миры. Получим хорошую цену за добычу, прежде чем она упадет. У нас все еще фора. – Он развернулся, широко раскинув руки. – Фура… У меня были сомнения насчет той информации, которую ты добыла, но я подумал, что стоит рискнуть. Будь уверена, ты заслужила свою долю. И, Прозор, – твои ауспиции сказали нам, что это осуществимо. Если я когда-нибудь сомневался в вас обеих…

– Возможно, – встряла я, – нам стоит начать поднимать это вверх по шахте.

Труско вскинул руки, изображая добродушную капитуляцию:

– Конечно-конечно.

У нас оставалось пятнадцать часов с небольшим. Четырнадцать до того, как мы должны были быть на катере и в пути. Я не могла себе представить, чтобы мы проделали больше одной поездки вверх и вниз по шахте менее чем за пять часов, а это означало, что нам хватало времени – впритык – для трех рейсов на поверхность, трех партий трофеев в ведре.

Этого более чем хватит.

– По-моему, Страмбли права, – сказала я. – В обычной ситуации ящики сами по себе стоили бы того, чтобы затевать экспедицию. Но они слишком тяжелые, чтобы мы смогли сдвинуть больше одного зараз. Я предлагаю взять этот, с пушками, а доспехи вытащить отдельно. Если в ведре поедут двое, туда легко можно втиснуть четыре или пять таких доспехов.

Лучше, конечно, было бы семь: по одному на каждого. Шесть, если предположить, что на Дрозну они все равно не налезут; пять, если не принимать во внимание и Сурт.

Труско, возможно, не отнесся бы слишком благосклонно к тому, что его чтец костей принялся решать, в каком порядке действовать, но Страмбли не собиралась со мной спорить теперь, когда я бросила ей кость.

– Пушки так пушки. – Капитан склонил голову и бросил косой взгляд на ящик. – Думаешь, они… все еще работают?

– В них есть заряд, – сказала Прозор. – Или то, что считалось зарядом у призрачников. Если бы его не было, вы бы увидели просто груду мерцающей пыли.

Труско взял в руки один из стеклянистых револьверов. Он выглядел так, словно держал воображаемое оружие, но лишь до той поры, пока я не отвела взгляд и не поймала зловещие очертания, похожие на марево или мираж в форме оружия.