— В том-то все и дело. А теперь давай рассказывай, чертвозьми! Проклятье, что с тобой происходит?

Тана долго-долго пристально смотрела на него, потом опустилаглаза, снова подняла:

— Ты ни за что не поверишь, любимый.

— Ты хочешь развестись.

— Нет, ну конечно же, нет, — она улыбнулась мужу.Как бы там ни было, ему всегда удается сделать ситуацию не столь ужасной. Весьдень она была в истерике, а сейчас он опять рассмешил ее.

— У тебя любовник.

— Опять не то.

— Тебя вышвырнули с работы.

— Хуже, хуже… — Она опять посерьезнела, потому чтоименно так воспринимала случившееся. Как она сохранит свою работу в нынешнемположении? Слезы вдруг подступили к глазам. Она взглянула на Расса. — Ябеременна, Расс…

На какой-то момент все вокруг застыло, а потом он схватил еев объятия и смеялся, смеялся, смеялся… Словом, вел себя так, будто это былповод для торжества, а не для самоубийства.

— О, любимая… Я так рад! — Он просто весь сиял, аТана удивленно уставилась на него.

— Ты действительно рад? Я думала, ты не хочешьдетей, — она была просто парализована. — Мы же договорились…

— А, это неважно. Наш ребенок будет таким прелестным…Маленькая девочка, точная твоя копия…

Никогда он не выглядел более счастливым, крепко прижимая еек себе, тогда как Тана хмурилась с несчастным видом. Она давно хотела этого, нотеперь, когда это случилось, не могла представить, что будет дальше. Все ейрисовалось в черном цвете.

— Но это же все погубит… — Она опять была готоварасплакаться, а ему не терпелось успокоить ее.

— И что же это погубит?

— Мою работу, например. Ну, как я могу быть судьей сгрудным ребенком?

Он рассмеялся, представив нарисованную в ее воображениикартину.

— Будь практичной. Работай до дня рождения ребенка, азатем возьми полгода отпуска. Мы найдем хорошую няню, и ты вернешься на работу.

— Так просто? — Тана была потрясена.

— Это может быть так просто, как ты пожелаешь. Нет женикаких причин, по которым ты не могла бы иметь и семью, и карьеру. Иногдапотребуется немного ловкости, но все можно уладить с некоторой долейнаходчивости.

Расс улыбался жене, и осторожно, медленно в ее глазах сталарасцветать улыбка. Ну конечно, есть же надежда, что он в этом прав, а если онправ… если… Ведь это было именно то, чего она хотела больше всего на свете: онахотела иметь и то, и другое. Многие годы она была уверена, что можно обладатьтолько одним из двух… Но она хотела большего, чем только работа. Она хотелаРасса, хотела ребенка — она хотела все… И вдруг та пустота, которую она ощущалапоследние месяцы, эта боль ушли…

— Я так горжусь тобой, любимая.

Она посмотрела на мужа, и слезы хлынули ручьями сквозьулыбку.

— Все будет просто прекрасно, а ты будешь выглядетьсовершенно чудесно.

— Ха, — засмеялась она над ним, — я уженабрала шесть фунтов…

— В каком месте? — Дурачась и подшучивая над ней,Расс начал отыскивать эти лишние фунты, а Тана млела в его руках и смеялась.

Судья грузно проследовала к скамье, осторожно уселась,дважды резко стукнула молотком и продолжала утренний список дел, назначенных кслушанию. Ее бейлиф[5] в десять часов принес ей чашку чая.

Когда она поднялась со скамьи на полуденный перерыв, то еледошла до своего кабинета. К этому времени роды задерживались уже на девятьдней. Тана собиралась прервать работу две недели назад, но дома все было такхорошо организовано, что она решила работать до победного конца. В тот вечермуж подъехал к Сити-Холл, открывая дверь машины и улыбаясь ей.

— Как все прошло сегодня? — Гордость за нее явночиталась в его глазах, и Тана улыбнулась в ответ.

Это было чудесное время для них обоих, несмотря на эти днизадержки. Она радовалась возможности провести эти последние до родов днинаедине с ним, хотя, надо признать, ей становилось не по себе. К четырем часампополудни ее лодыжки были похожи на фонарные столбы. Долгое сидение в судепричиняло ей неудобства, но больше ей нечего было делать. Она вздохнула:

— Ну, приговор вынесен. Я думаю, могу в конце неделиоставить работу, появится ребенок или нет. Как ты считаешь?

Расс улыбался ей, пока они ехали домой в новом, только чтокупленном «Ягуаре».

— Думаю, это прекрасная идея, Тэн. Ты могла бы парудней посидеть дома, ты же знаешь.

— Мечтаю об этом.

Но у нее не оказалось на это времени. Около восьми часов унее пошли воды, и она в ужасе сообщила об этом Рассу. Она знала, что это должнобыло когда-нибудь произойти, но вдруг это случилось сейчас. В ней вспыхнуловсепоглощающее желание убежать, но бежать было некуда. Ее тело последовало быза ней повсюду. Но Расс тут же понял, что с ней происходит, и принялсяуспокаивать:

— Все будет просто замечательно.

— Да откуда тебе-то знать? — взвилась Тана. —А что, если мне надо делать кесарево сечение? Господи, мне же сто лет, радибога!

На самом деле ей было сорок лет и четыре месяца. Вдруг онавзглянула на Расса и расплакалась. Она была в панике. Схватки начались, кактолько отошли воды.

— Тэн, ты полежишь немного здесь или поедешь вбольницу?

— Хочу остаться здесь.

Он вызвал врача, дал стакан имбирного пива, врубил телевизору кровати и улыбнулся про себя. Эта ночь будет для них великим событием, и Расснадеялся, что все пройдет хорошо. Он был уверен, что так и будет, и был вособенном возбуждении. Он настаивал на упражнениях по Ламазу для них обоих, и,хотя не присутствовал при рождении своих дочерей много лет назад, сейчас онхотел быть с Таной при рождении этого ребенка. Он обещал ей это, ждал снетерпением и не мог дождаться.

Пять месяцев назад она прошла полное обследование, но онипредпочли не знать заранее пол ребенка. Расс испытывал возрастающее чувствовозбуждения и беспокойства за жену и дитя.

К полуночи Тэна ненадолго задремала и сразу же набралась сили храбрости. Она улыбнулась ему, а он отсчитывал время схваток. В два часа онснова позвонил врачу. На сей раз им посоветовали ехать в больницу.

Расс взял из шкафа сумку, ожидающую уже три недели, помогТане сесть в машину, выйти из нее у больницы и проводил в приемный покой. Онаеле-еле шла, а схватки свели на нет всю ее храбрость, хотя его помощь чуть-чутьослабляла боли.

Но эти схватки были чепухой по сравнению с тем, что ейпришлось вынести через три часа в предродовой палате. Она корчилась от боли накровати, вцепившись в его руку, а он почувствовал, как паника нарастает в нем.Он не ожидал, что это будет именно так.