ты без меня рвала,

Мне аромат домчит, тебе оставя розы.

Из разделаГЕРОИЧЕСКИЕ МЕДАЛИ

ТРЕВОГА

Взяв медную трубу, взойди на башню.

Заря кровавит враждебный горизонт,

Багрянит мостовую, фронтон и черепицы —

Зловещая — пророчит недобрый день.

Склонись: — внизу у ног твоих широкий очерк

Зубчатых стен, хранящих Город.

И поклонясь богам, стоящим в перистиле,

Широким жестом подними тяжелую букцину.

А дабы тревога разнесла на все четыре стороны

Призыв воинственный и свой призывный клич,

Надуй щеку и зубом прикуси металл;

Но раньше, чем голос твой раздастся в гулкой бронзе,

Всею грудью, раскрывши рот родному ветру,

Вдохни округ отчизны воздух чистый.

ДИОНИСИИ

Я землю пробегал, ища былых Богов.

Она одета тем же сказочным туманом,

Откуда некогда их облики родились.

На погибах холмов еще приносит осень

Гроздь вескую — серпу и хмельную — точилу.

Но виноградари, бредущие устало,

Склонивши головы, однообразным кругом,

Ступая тяжело по плантажу, по грязи

Нерадостно ведут согбенные под ношей

От виноградника к точилу — колесницу

Сбора — безмолвную и вялую...

Амфора в их руках безрадостна, как урна;

Напрасно стонет жом, напрасно брызжут грозди

Под голою пятой: никто не славит в танце

Ни пыла радости, ни смеха своей любви,

И я не вижу больше красной и сильной руки,

Поднявшей в исступлении, как в древней оргии,

Корзину алую и обагренный серп,

Ни бога, ведущего смеющуюся ярость

Торсов обнявшихся и влажных пóтом грудей,

Который — вечно-стройный с отроческим телом —

Высоким тирсом правит воскресшим торжеством

И, гроздь держа у губ, а плющ у бедр — кидает

Шишки сосновые и крики призывные

В разнузданные толпы и мешает

В смятеньи яростном, ликующем и звонком

Хмельных Силенов с окровавленными Менадами.

Как гулкий тамбурин из жесткой кожи с медью,

Еще рокочет ветр в глубоких чащах леса;

Он бродит, подвывает и потягивается,

И кажется, когда прислушиваешься к звукам

Таинственным, глухим, и вкрадчивым, и диким,

Средь рыжего великолепья осенних рощ,

Которые он рвет то зубом, то когтями,

Что слышишь тигров, влекущих колесницу

Неистового бога, чей сон насыщен духом

Великолепных бедр, вздувавшихся под ним,

И он, вытягиваясь, чувствовал дыханье

Горячее простершегося зверя

Среди пахучих и темных трав, где до утра

Покоился их сон — и божий, и звериный.

Из разделаМОРСКИЕ МЕДАЛИ

РАКОВИНА

Море, когда оно усталое, лениво простирает

До самой овиди свое зеленое

Струящееся тело;

Луна, на водах серебрясь, порой обнажает

Его; а после, утром, зори одевают

Его текучий сон и пробуждение зыбкое

Одеждой пламенной из солнца и туманов,

Осыпанной алмазами великих золотых полудней,

Если только ярость внезапная и мрачная

Не вздыбит его — взметенное, ревущее,

Пастью ветра, зевами валов,

Свой пенный гнев кидающее в небо...

Но горечь изрыгнув до дна, оно устало

Засыпает на отмелях у ног твоих,

Влача среди песков и щебня

Зеленую растрепанную гриву из водорослей...

Раздвинь их и возьми руками эту

Раковину — радужную и струящуюся,

Как бы прислушивающуюся к чему-то...

И перламутр изогнутый тебе расскажет на ухо

О море, которое умолкло...

<НА ОТМЕЛИ>

Приляг на отмели. Обеими руками

Горсть русого песку, зажженного лучами,

Возьми... и дай ему меж пальцев тихо стечь.

Потом закрой глаза и долго слушай речь

Журчащих вод морских и ветра трепет пленный,

И ты почувствуешь, как тает постепенно

Песок в твоих руках... и вот они пусты.

Тогда, не раскрывая глаз, подумай, что и ты

Лишь горсть песка, что жизнь порывы воль мятежных

Смешает как пески на отмелях прибрежных.

МОРСКАЯ ОДА

Я слышу море

Ропщет вдали,

Когда порою доносит ветер сквозь сосны

Его глухой и горький шум, который

Рокочет и свистит, приглушенный,

Сквозь рощу красных сосен на ясном небе...

Порою,

Его извилистый и гибкий голос

Как будто подползает к уху и снова отступает,

Все глуше в глубины сумерек,

И замолкает на много дней,

Как будто засыпая

Вместе с ветром,

И забываешь о нем...

Но