однажды утром он запевает снова,

Со шквалами, с приливом

Еще сильней и безнадежней...

Я слушаю его.

Это шум воды, страдающей, грозящей, жалующейся,

Невидимой за соснами,

Спокойной иль клокочущей,

Согласно закату — алеет он или исходит кровью,

Пылает углями иль угасает в пепле...

Без этого великого дыханья, которое растет и затихает,

Рокочет и баюкает —

Без него мои часы и мысли

На этой сухой

Истресканной земле,

Вздутой желтыми буграми,

На которых растут усталые и жалкие цветы.

Без него бы на этом бесплодном и суровом месте,

Откуда виден жалкий горизонт

Молчания и одиночества.

Мне было б слишком грустно,

Потому что — ты видишь — я один. Вся Жизнь

Зовет меня еще к прошедшему, которое кричит, смеется

Тысячами красноречивых уст:

Там сзади меня она стоит нагая,

Протягивая руки.

А я лежу на глыбистой земле, ломая ногти:

Ибо нет ничего, чтоб изваять мою мечту

И сделать вечной в хрупкой форме,

Кроме немного праха —

Нет больше ничего, чтоб вылепить певучие медали...

А я умею создать в охряной глине

Лицо из сумрака и профиль из лучей,

Заставить улыбаться Печаль и плакать Красоту...

А в глубине души любовь рокочет и гудит,

Как там за соснами гудит и ропщет море.

ВИДЕНИЕ

Галоп зыбей опенил овидь моря.

Смотри: они несутся. Волны

Свирепы. Ветер хлещет

И гонит их яростный табун.

Смотри: одна обрушилась, другая сзади —

Предательская, более высокая —

Вскочила ей на круп и смяла под себя...

Сама разбилась. Между тем, как шпоры

Невидимые бесят третью. С ржанием

Взвивается она и рушится при кликах ветра,

Задохнувшегося, и вод, дымящихся в поту и в мыле.

Грудь урагана! Гривы пены!

Стоя в горьком ветре, я смотрел

На бесконечный бег морских коней и ждал,

Что вот — один из них из вод текучих

Покажется, расправит вдруг струящиеся крылья,

И я рукой за гриву ухвачу

Морского, неукротимого Пегаса.

НОЧЬ БОГОВНОЧЬ БОГОВ

О человек!

Я долго шла вслед за тобой, но ты меня

Не слышал: эхо повторяло твои шаги,

Тебе ж казалось, что ты идешь один в рассветных сумерках,

И ты бы продолжал идти, меня не замечая,

Быть может, всегда один, ища меня напрасно,

Быть может, если бы сегодня вечером, я на пути твоем —

Знакомая во сне, неведомая взору —

Не встала вдруг — нежданной и таинственной —

Перед тобой — глядящим на меня

Без страха и без удивленья, ибо

Благочестивая надежда, которой ты отдал жизнь,

Тебя оставила без родины, без алтарей, без таинств

На этой пустой земле, где ты искал богов.

Я долго шла вслед за тобой, невидимая оку,

О прохожий, я видела тебя трепещущим от радости,

Когда тебе казалось, что ты готов настичь добычу,

Охотник на богов без стрел и без сетей...

Я шла вслед за тобой по лесу, где ты мечтал

Сильвана подстеречь или застичь Дриаду,

Когда на утренней заре она скользнет

Из-под седой коры узлистого ствола.

Напрасно топор твой рубит дерево. Там пусто. Напрасно

Склонялся ты подолгу над ключами,

Чтобы увидеть в водах бегущих и напрасных

Нимфу, что там живет и не покажет больше

В ручье прозрачном тело нагое и текучее,

Которое по выгибам и сжатьям берегов

Скользит, убегая с пугливою волной.

Напрасно, о пастух, среди родимых стад,

Млеком их вскормленный и их руном одетый,

Близ пчелиных ульев, с флейтою в руках,

Под летнею луной ты выжидал Сатира

И дробь копыт танцующей походки.

Напрасно все! я часто заставала тебя склоненным

В сумерках у родника, в песке упорно ищущим

Святую накопыть крылатого коня.

Море перед твоим благочестивым взглядом

Не разверзало волны ликами божеств.

Никто из тех, кто населял поляны и пещеры,

Желаньям грез твоих не выявлял лица;

Ни даже те, кто некогда, всечасно и повсюду

Выходили из рощ, из гор, с нагорий, с побережий

И смешивались с жизнью человека.

Пройди по лугу цветущему, взойди на одинокую вершину,

Войди в плодовый сад, в питомник, в виноградник,

Исследуй лес, холмы и поросли, и рощи —

Нет никого. Пройди, о путник, в ворота Города,

Который свободная работа и рабский труд