Нужно и отдохнуть, и к самовилам заглянуть, а там… Она тряхнула головой, приказав себе не думать о далеком будущем.

– И, кстати, друг дорогой, не забудь голубя-скоролета отправить в…

– Первым делом, с утра, – кивнул, перебивая, Лыкович, похлопал по груди, где за пазухой лежала написанная Варей записка.

– И, главное, помни: роток – на замок. Не желает Кузьма Егорыч, чтоб о нем прознали, пусть так и останется.

– Тайны друзей никогда не выдавал, – насупился Шабарша, – и впредь не выдам.

– Верю тебе, как и всегда. Ладно, пора нам, пожелай удачи.

– От всего сердца.

Эх, когда они еще свидятся? Вернется ли еще в эти края Варвара? Да кто ж знает?.. Может, когда-нибудь и приедет… Или Шабарша с Эйты снова снимутся с места и обоснуются в каком-нибудь другом городе…

Волк вдруг что-то тихо буркнул под нос, приоткрыл глаз.

– Чего не спишь? – спросил он, поднимая уши. – Говорила, что устала, вроде?

– Да вот, не спится что-то, – не стала юлить Варя. – Всякие мысли в голове ворочаются, покоя не дают.

– Много думаешь, – заявил Первозверь, как ей показалось – с осуждением. – Вредно это.

– Может, и много, – девушка лукаво прищурилась. – Да ничего не поделаешь, поговорить-то не с кем. Только и остается с самой собой беседы вести.

– А я на что? – сходу влетел в ловушку Волк.

– А ты скрытный.

– Я-то? Не скрытный никакой.

– Про Лису и колобка так и не рассказал, – немедленно напомнила Варвара.

Серый долго на нее таращился, потом с досадой фыркнул.

– Фу. Приставучая ты, что банный лист. Что знать-то хочешь?

– Все то же – почему Лиса на меня взъелась?

Волк поднял голову и скрестил перед собой лапы.

– Хорошо, но сначала ты ответь. Что там у вас про колобка сказывают?

Пересказать одну из любимых сказок труда не составило. Мол, жили-были бабка с дедкой, испекли колобка, а тот взял – и сбежал. Встретил сначала медведя, потом волка, от всех ушел, а от хитрой лисы не сумел. Съела его рыжая.

– Любила я эту сказку, – закончила Варя. – Нравилось, что колобок на месте не стал сидеть, решил сбежать, приключений искать. Ну, съели, конечно… но его и так бы съели. А он решился – и жизнь, пусть и короткую, но интересную прожил, мир посмотрел.

Слушая Варю, Волк не двигался, будто закаменел, а потом резко бросил:

– Лиса права, всё вранье.

– Так сказки же все – вранье, разве нет? – растерялась Варя. – Поучительное, но вранье.

– Сказки просто так не появляются, всегда причина есть. Мы, Первозвери, тоже сказки своей малышне сказываем, чтоб помнили важное. В них, вишь, намеки запрятаны, предупреждения… мудрость и опыт предков. Вы-то, люди, вглубь нечасто смотрите, вам все по верхам надобно, в одно ухо влетело, в другое вылетело. Повеселила байка – и ладно. А зачем она, почему такая – и знать не желаете. Вот и то, что ты мне сейчас поведала, взаправду было, а вам и невдомек.

– Да ладно! – подалась вперед Варя. – Хочешь сказать, что хлеб ожил, по дорожке побежал?

– Если бы, – поморщился Волк. – Ты про Колобухово поле слыхала?

– Да кто ж про него не слышал? Там русичи хребет войску Кощея сломали, отбросили нечисть прочь, гнали из Славии аж до Проклятых Земель… А при чем тут оно?

– Раньше это поле Голчистым прозывали. Как думаешь, откуда новое название взялось?

Варя озадаченно прикусила губу. Никогда об этом не задумывалась. Ну, назвали, потому что кому-то в голову пришло, прилипло имя – и все. Только сейчас она вдруг сообразила, что «колобух» – это одно из названий небольшого круглого хлеба… колобка!..

– Не пойму я, – призналась девушка, – зачем кому-то понадобилось поле в честь хлеба называть? Там же сеча была страшная…

– Именно. Страшная. Но ты о ней, небось, и не слыхивала?

– Как это не слыхивала? Только что ж сказала – хребет войску Кощея…

– Я про подробности.

Варя почесала лоб, вспоминая, но была вынуждена согласиться:

– Ну… нет, настолько хорошо не знаю. Только, как и все, с кем дрались, кто победил…

– Об том Лиса и говорила. Не знаете вы историю свою, память теряете и другими становитесь из-за этого…

– Скажешь тоже! История случилась – и прошла, зачем прошлым-то жить, когда все будущее впереди? – произнося эти слова, Варя сама понимала, что несет чушь, а спорит лишь бы поспорить.

Ведь все ее ремесло на знании истории построено. Не разобравшись, где и что происходило, как узнаешь, где и что лежит?..

– Ты лучше толком расскажи, – решила слегка схитрить Варвара, – что же там такое случилось? При чем тут вообще колобок?

Волк вздохнул.

– Ну, слушай. Как ты и говорила, сеча на том поле случилась. Страшная и кровавая. Русичи стали верх брать, и тут Кощей на поле выпустил чудище из Иномирья, какого свет еще не видывал – пожирателя миров. Эта гадина, почитай, из одних пастей да щупалов слеплена, жрет все, что ей на пути попадается, растет на глазах да еще при этом плодит себе подобных. Мелких, но таких же прожорливых.

К чему Волк клонит, Варя не понимала, хорошо, он сам пояснил:

– Никто в Белосветье раньше такого страшилища не видывал, как с ним справиться не знал, да что там – как называть и то не понимали. А чудище-то круглое было, желтоватое, вот и крикнул кто-то, назвал его «Колобухом», а мелких – колобками. Остальные, кто там был, прозвище это подхватили. Летописцы так потом и записали, мол, «Колобух и колобки»…

Волк рассказывал, а Варвара слушала, испытывая странное чувство, похожее на стыд. Да, выбрав столь непростое ремесло, она, бывало, просиживала долгие часы в архивах, изучала старые книги и свитки, узнавала о событиях давно минувших дней… Изучала, исследовала и… никогда не вчитывалась. Точнее, не так. Не вдумывалась. Летописцы обожали приукрашивать, добавляли ради красного словца всяческие небылицы, и разобрать, где правда, а где ложь, бывало подчас очень сложно. Варя и не разбирала, в погоне за сокровищами она выискивала подсказки и указания, упоминания мест, событий и имен, но никогда не задумывалась над самими историями, отмечая лишь нужные ей сведения, а прочее отбрасывая, как шелуху. В конце концов, она уже давно не дитё, сказки ее больше не занимают. Даже природное любопытство не могло заставить Варю-Ласку в чужие россказни вникать.

Другое дело – услышать про битву на Колобуховом поле из уст потомка тех, кто на этом поле воевал!

Сами-то Кузьма и Лизавета были в те времена слишком малы, и на войну щенят, конечно же, не взяли.