кажется, не остается. Как не было и возможности стопроцентно проверить выводы, к которым мы пришли.

Полчаса назад Мариус ушел с новой дозой крови Делайла, чтобы выявить появление антител к вирусу, либо… их отсутствие. Вот этого я боялась больше всего. Анализ крови Бригитты показывал, что в организме девочки этих антител нет, как не было и у тех, кто уже умер. Я с замиранием сердца ожидала результата анализа, и в нетерпении меряла шагами палату. У маленькой Бри оставался единственный выход – принять мою кровь. Тогда у нас возникла бы хоть призрачная надежда на чудо. Хуже все равно уже некуда, когда приходит ужасающее осознание, что умирает ребенок. Мариус взял у меня кровь, и сегодня же ее должны были дать Бригитте.

Хмурое небо давило сверху своей беспросветной серостью, улицы окутало густым туманным пологом, отчего город замедлился и замер в сонном мареве, овеянный меланхолией, ставшей в последнее время неизбывной. Не было теперь привычной предпраздничной суеты, оживленных улиц, разноголосого шума с обрывками смеха и веселья.

– И даже традиционных зимних украшений на общих улицах почти нет, представляешь? – говорила я Делайлу. – А те, которые все же вывесили, словно поблекли и совсем не разгоняют печаль. Мне они скорее напоминают о том, что в прошлом году в это время я жила в предвкушении тепла, уюта и праздничных чудес. А теперь же…

– М-м-м, Мари-и-и, – хриплый стон Делайла моментально оторвал меня от грустного созерцания улицы за окном и пригвоздил к месту около него.

– Дел, ты меня слышишь? Дел! – от небывалого волнения мой голос дрожал, и сердце сейчас, наверное, пробьет насквозь грудную клетку.

Но мой жених ничего не ответил, лишь нахмурился, часто и прерывисто задышал, мотая головой из стороны в сторону, его лоб покрылся испариной, и мученический стон, полный боли, сорвался с губ. Страх мгновенно взметнулся в крови, схватив меня стальными лапами за горло. Я с трудом сделала вздох и заорала о помощи. Мне казалось, что происходит нечто непоправимое, а я, находясь рядом с ним, даже помочь не в силах.

В палату тут же забежала дежурная медсестра, и бросив быстрый цепкий взгляд на Дела, нажала кнопку вызова реанимации.

– Помогите, – пролепетала я, в бессилии глотая слезы.

Делайла трясло крупной дрожью, как в лихорадке. В палате быстро появились еще одна медсестра, Мариус и его коллега, работавший вроде бы реаниматологом. Но сейчас я не помнила таких подробностей, да и вообще не помнила ничего, в мыслях стало пусто, остался лишь сковывающий страх.

Целители развернули каталку Делайла и вывезли ее в коридор.

– Куда его везут? Можно мне с ним? – спросила я у Мариуса на бегу.

– В реанимационный зал. Туда никому нельзя, кроме персонала. Посиди в комнате ожидания, – бросил он на ходу и ускорил шаг.

Я побежала следом, шепотом моля Священный Союз о пощаде.

Глава 24. Огненный цветок небес

Делайл

Мой путь оказался не близким. Совсем не близким! Временами нутро царапала тревога, и закрадывалась ужасающая мысль – а я точно иду именно туда, куда мне нужно? Это не обман? Но потом я слышал далекие отголоски тихого, мягкого, словно бархат, девичьего голоса, с которым прилетал по ветру аромат роз, и сомнения отступали. Это точно верная дорога! Однозначно верней, чем та, через реку забвения в компании с ангелом смерти.

Однако с каждым шагом я все больше ощущал, как подступает усталость, наливаются тяжестью ноги, и всерьез начал опасаться, что не дойду до конца пути. Что ждет меня там? Я узнаю, только если дойду.

Наконец, когда впереди рассеялся сизый туман, я увидел мутные очертания каменной арки, за которой маячил совершенно иной пейзаж, и, сцепив зубы, собрав последние силы, я побежал к ней.

Последний рывок! Под ногами больше нет мертвого снега! Только мягкий ковер из лепестков алых роз и опьяняющий запах весеннего сада перед грозой. И вокруг меня – прекрасный сад, плененный розами навеки.

Я открыл глаза. Глубокий вдох, с силой ворвавшийся в легкие, вызвал головокружение. Он пах больницей – медикаментами, бинтами и дезраствором. Фу! Ненавижу этот запах – я невольно сморщил нос. Яркий свет магической медицинской лампы, что нависла надо мной латунной громадой, неприятно резанул по глазам. Я тут же их зажмурил.

– А-а-ай! Тр-рейш! – выругался я, мысленно отметив, что слова давались с трудом, с хрипом вырываясь из пересохшей глотки. В сознание ворвались звуки – несколько слаженных вздохов с возгласом облегчения, и кто-то даже произнес «слава Священному Союзу, выкарабкался!»

Я принялся озираться по сторонам, оценивая обстановку – целители в униформе, светлая каменная плитка, латунная лампа надо мной, рядом стеллаж на ножках, на котором лежали на стерильной салфетке медицинские приборы вместе с медицинскими же артефактами. Постепенно приходило осознание – кто я есть и что произошло. Хотя последнее стоило бы уточнить.

– Дайте зеркало! – произнес рядом знакомый голос, и, повернув на звук голову, я столкнулся с тем, кого сразу узнал.

– Мариус! – прохрипел я.

– О, отлично, ты помнишь, как меня зовут! – ответил он удовлетворенно.

Перед лицом у меня возникло обычное зеркало в круглой тонкой серебряной раме, небольшое такое, с ручкой. В нем отражалось мое лицо – немного похудевшее и заросшее щетиной, стальные радужки и незначительные темные круги под глазами.

– Всем, кто длительное время находился без сознания, мы сначала даем посмотреть на себя в зеркало, – пояснила мне девушка в униформе медсестры.

– А себя помнишь? Имя? Фамилия? Сколько тебе лет? Какой сейчас год? – посыпались вопросы от Мариуса.

Ответы мгновенно вспыхнули в моем мозгу.

– Делайл Даркмун. Родился в княжестве Ривэрейн Восточной империи. Мне тридцать шесть лет. Сейчас должен быть семь тысяч пятьсот двадцать первый год от сотворения миров, – отрапортовал я, с усилием ворочая языком.

– Замечательно! – обрадовался Мариус и целители, стоящие рядом с ним, заулыбались. – Ты пролежал без сознания трое суток.

И снова вспышка в сознании. Тихий вкрадчивый голос. Такой родной и любимый. Темно-рыжие локоны, и аромат роз.

– Марьяна! – воскликнул я и резко поднялся с каталки. – Где она? Что с ней?

– Можешь быть спокоен, она в полном порядке и находится в госпитале просто ради наблюдения за ее состоянием, которое не вызывает уже никаких опасений. Волнуется за тебя, конечно. Но твой укус ее не заразил.

Я с облегчением выдохнул.

– А вот ее кровь оказалась противоядием для вас. Последний анализ обнаружил в вашей крови антитела. Благодаря им организм смог справиться. И маленькая Бригитта идет на поправку, – обрадовала меня медсестра.

– Коллеги, с этим открытием надо что-то делать, – выразил мысль ассистент Мариуса.

– Конечно, надо, согласился тот. – И очень срочно.