– Мне не нужен Келум, – сказала я срывающимся голосом.

По моей щеке скатилась слеза. Волк проследил за ней взглядом.

– Тогда чего ты хочешь?

Я вытерла щеку и покачала головой.

– Я не смогу помочь, если ты не расскажешь мне, что происходит, – взмолился он.

Но я не могла сказать ему правду. Я не хотела втягивать его в свои проблемы. Я знала, чем это обернется для него. Я видела, как исчез свет из глаз Мерика, и знала, что пока отец дышит, не случится ничего хорошего.

– Я дам тебе обещание, – сказал Берон, отталкиваясь от стены и давая мне возможность дышать.

– Какое?

– Я постараюсь узнать твой секрет так же рьяно, как ты обыскиваешь этот Дом.

Я судорожно сглотнула, надеясь, что Волк нарушил свое обещание. Это могло привести к сердечной боли или смерти, а я не желала Волку ни того, ни другого.

Когда я проснулась, чешуйчатое платье все еще лежало на полу, там, где я оставила его прошлой ночью. Я использовала свою силу, чтобы изменить его. Темная плиссированная юбка была собрана сбоку так, что оставляла обнаженной одну мою ногу, обеспечивая тем самым свободу движений. Я зашнуровала простой черный корсет и туго завязала его на пояснице. После чего я набросила на плечо прозрачную, отделанную золотом накидку и плотно затянула ее на талии. Наконец, я зашнуровала золотые сандалии и вышла, чтобы найти лучший завтрак, чем копченая рыба, черствый хлеб и засохший сыр. Анубис нашел меня среди пальм, когда я с помощью своих теней собирала кокосовые орехи.

Он озадаченно склонил голову набок.

– Ты голодна?

– Еда, которую ты дал, испортилась.

– Рыбы должно было хватить на несколько недель, – заметил темный бог.

– Я не могу есть рыбу каждый день. Мне нужно что-то еще.

– Я не думал, что ты станешь со мной разговаривать, – признался он, опустив взгляд.

Богу мертвых стало стыдно.

– Ты прав, мне не стоит этого делать. – Я вынесла два кокоса из джунглей и вернулась к пирамиде, где мои тени образовали обсидиановую скамью, на которую я присела. Они раскололи один из кокосов, и попробовав молоко, я поняла, что плод еще не созрел. Я использовала тени, чтобы сделать его более спелым, затем достала обсидиановый нож из-за пояса на бедре и разрезала фрукт. Я медленно жевала, когда Анубис натянуто сказал:

– Я бы очень хотел получить назад свой клинок.

– Мы уже обсуждали это. Нож мой. Я заслужила его пролитой кровью и страданиями. Что в нем такого особенного, что ты не можешь с ним расстаться?

Темный бог смотрел, как я вырезаю еще один кусочек кокосового ореха из шелухи. Тени окружили мою руку, защищая ее и клинок.

– Эта реликвия содержит мою сущность.

– Содержала, – поправила я. – Как ты знаешь, клинок ее уже лишился.

– Очень давно кое-кто сделал этот клинок для меня, – наконец сдался бог смерти.

– Кто? – надавила я.

– Это не имеет значения.

– Это имеет значение для тебя, – намекнула я. – Кто она?

Его глаза загорелись. Губы «Мерика» сжались в тонкую линию.

– Я не стану расстраиваться. Расскажи мне о ней.

– Это было очень давно, – начал темный бог. – Кем она была, не имеет значения, потому что ее больше нет.

– Кто забрал ее дух? Сол или Люмос?

– Теперь она горит ради Сол, – прохрипел Анубис.

– Заняв свое место среди богов, ты собираешься взять ее дух под свою опеку и пригласить в Земли Теней?

Анубис молчал довольно долго.

– Я не уверен, что она вспомнит меня. А если все-таки сделает это, то скорее всего возненавидит.

Я смягчила свой голос.

– Огонь Сол не обжигает, не приносит мук, – сказала я более мягко. – Ее пламя великолепно. Я чувствовала его всего лишь мгновение, но оно принесло спокойствие, Анубис. Кроме того, я думаю, что тебя сложно забыть.

– Возможно, она возненавидит меня еще больше за то, что увел ее от пламени, – неуверенно размышлял темный бог.

– Не думаю.

Он тихо поблагодарил меня, посмотрев так, словно я была какой-то странной вещью, которую он никогда раньше не видел.

– Как она выглядела? – спросила я.

Песок поднялся с земли и закрутился в воронку, из которой вышла красивая молодая женщина. У нее были темные волосы, кожа и глаза. Честно говоря, она была очень похожа на меня. Женщина улыбнулась и побежала навстречу к кому-то, держа в руках сверток из светлой ткани.

– Анубис! – крикнула она, махнув рукой в воздухе. – Анубис, я кое-что приготовила для тебя.

Она исчезла, а песчинки снова осыпались на землю.

– Ее мать делала украшения из обсидиана, в то время как Элара превращала этот камень в оружие. Она принесла мне первый нож, который изготовила сама. За несколько лет я заказал у них множество работ. Мы с Эларой стали друзьями, но… Я думал, что однажды мы станем чем-то большим. Она намекала на это раз или два, но мать постоянно напоминала ей, какая это плохая идея. Элара знала, кто я и какая жизнь ей предстоит, если решится остаться со мной. Однажды я нашел ее, в море. Говорят, она утонула, но эта девушка боялась воды. Она едва заходила в нее по лодыжки… – Анубис затих, в его глазах появился яростный блеск. – Я нашел того, кто это сделал, и заставил его страдать – в этой жизни и в следующей. Если бы Сол и Люмос не заманили меня в ловушку, этот мерзавец все еще бы корчился от мук. Возможно, однажды я смогу продолжить с того места, на котором остановился.

Я сглотнула, раздумывая, о каких именно страданиях говорил бог смерти. Я посмотрела на Дом Миражей.

– Так вот почему ты сделал свой дом из обсидиана?

Он склонил голову.

– Да.

– Ты любил ее.

Темный бог нахмурился.

– По крайней мере ты заботился о ней. Обсидиан много значит для тебя.

– Так и есть. – Он снова взглянул на клинок.

Вырезая кусочек за кусочком восхитительного, сладкого кокоса, я позволила Анубису наблюдать, как обсидиан скользит по мякоти плода. Это напоминало мне о том, как лезвие сделало то же самое с моей плотью.

– Я напоминаю тебе о ней? Мы с ней немного похожи? – спросила я.

Он кивнул.

– У тебя такие же длинные и прямые волосы, что одинаково сияют в свете Сол и под ликом Люмоса. У вас одинаковый цвет глаз, хотя ее были полны невинности и доверия.