Солнце передвигалось по небу, а Уоллес погрузился в воспоминания о жизни, которую вел до того, как очутился в этом месте. Ему особо не о чем было вспомнить. Он понаделал ошибок. Он не был добрым человеком. И да, порой поступал неоправданно жестоко. Он мог сделать гораздо больше. Он должен был быть чем-то бóльшим. Но он считал, что в конце концов сделал мир лучше с помощью других. Он вспомнил Нэнси, какой она была перед тем, как покинула лавку в прошлый раз. Как звучал по телефону голос Наоми. Вспомнил облегчение на лице Камерона, когда скорлупка, которой он был, исчезла и к мертвецу вернулась жизнь.

После смерти Уоллес сделал больше, чем при жизни, но он был не один.

И может, именно в этом и заключался весь смысл. Ему было о чем жалеть. И наверное, он будет жалеть об этом всегда. Тут уж ничего нельзя было поделать. Но он нашел в себе силы стать тем человеком, каким хотел стать до того, как бремя жизни навалилось на него. Он был свободен. Оковы земной жизни спали. И ничего не удерживало его здесь. Ничего больше.

Было больно, но это была хорошая боль.

Хьюго пытался делать вид, что ничего особенного не происходит, но чем ближе подступали сумерки, тем сильнее он волновался. Он замолк. Он нахмурился. Он сложил руки на груди, словно оборонялся от чего-то.

Уоллес сказал:

– Хьюго? – И Мэй с Нельсоном притихли. Уоллес держался руками за столик.

Хьюго покачал головой.

– Не надо, – сказал Уоллес. – Я хочу, чтобы ты был сильным, ради меня.

Хьюго упрямо сжал челюсти:

– А как насчет того, чего хочу я?

Нельсон вздохнул:

– Знаю, тебе тяжело. Не думаю, что…

Хьюго хрипло рассмеялся, его руки сжались в кулаки.

– Понимаю. Я просто… не знаю, что делать.

Мэй положила голову ему на плечо:

– Делай то, что должен делать, – прошептала она. – И мы будем с тобой. С вами обоими. Все время. – Она подняла глаза на Уоллеса. – Ты в конце концов превратился в довольно неплохого чувака, Уоллес Прайс.

– Я не так хорош, как ты. Мэй Ин… какая, черт побери, у тебя фамилия?

Она хихикнула:

– Фриман. Взяла ее в прошлом году. Это лучшее имя из всех, что у меня были.

– Чертовски верно, – заметил Нельсон.

Уоллесу нужно было так много сказать им. Но тут Аполлон зарычал и подошел к окну, выходящему на дорогу перед чайной лавкой. Стрелки часов задергались, время замедлилось.

– Нет, – прошептал он, когда «Переправу Харона» начал заполнять синий свет. – Не сейчас. Пожалуйста, не сейчас…

Аполлон завыл, это был протяжный и скорбный вой. Свет погас. Часы окончательно встали, стрелки не двигались.

В дверь тихо постучали: тук-тук-тук.

Хьюго медленно встал со стула и, тяжело ступая, с опущенной головой, пошел к двери. И положил руку на дверную ручку.

Он открыл дверь.

На крыльце стоял Руководитель. На нем была майка с надписью ДУМАЕШЬ, Я КРАСОТКА? ВИДЕЛ БЫ ТЫ МОЮ ТЕТУШКУ. С его волос свисали цветы, они то раскрывались, то закрывались, раскрывались и закрывались.

– Хьюго, – сказал мальчик. – Как я рад снова видеть тебя. Как я вижу, у тебя все хорошо. Как и следовало ожидать.

Хьюго сделал шаг назад, но ничего не ответил.

Руководитель вошел в чайную лавку, под его босыми ногами скрипел пол, стены и потолок подернулись зыбью, как и в прошлый раз. Он по очереди посмотрел на всех – сначала его взгляд остановился на Мэй, затем на Нельсоне и Аполлоне, который рычал на него, но держался на расстоянии.

– Хорошая собачка, – сказал мальчик.

Аполлон в ответ яростно залаял.

– Ну, большей частью хорошая. Мэй, ты в роли Жнеца, словно рыба в воде. Я знал, что будет правильно приписать тебя к Хьюго. Я впечатлен.

– Откровенно говоря, мне совершенно до лампочки, что ты там…

– А, – произнес мальчик. – Лучше не продолжай. Я, в конце-то концов, твой босс. И мне очень не хочется, чтобы в твоем личном деле появилась соответствующая запись. – Он хмыкнул: – Нельсон. Ты все еще здесь. Чего… и следовало ожидать.

– Еще бы мне не быть здесь, – рявкнул Нельсон, наставив трость на Руководителя. – И не воображай, что заставишь нас делать то, чего мы делать не хотим. Я и слушать тебя не стану.

Мальчик долго смотрел на него.

– Интересно. Я поверил в твои угрозы, хотя они совершенно неуместны и нелогичны. Помни, пожалуйста: ты не можешь остановить то, что должно произойти. Я вселенная. А ты горстка пыли. Но ты нравишься мне, Нельсон. Пожалуйста, не разочаровывай меня.

Нельсон посмотрел на него настороженно, но ничего не ответил.

Руководитель подошел к столику. Уоллес сидел совершенно неподвижно. Хьюго закрыл дверь. Щелкнул замок.

Мальчик остановился у столика напротив Уоллеса и принялся изучать чайник и чашки. Провел пальцем по носику чайника. Слизнул с кончика пальца каплю влаги и удивленно проговорил: – Мята. Леденцы. Верно, Уоллес? Твоя мать делала их зимой. Как странно, что столь приятное воспоминание связано с той, кого ты так презираешь.

– Я не презираю ее, – сухо возразил Уоллес.

Мальчик выгнул брови:

– Правда? А почему нет? Она, в лучшем случае, пренебрегала тобой. Как и твой отец. Скажи мне, Уоллес, как ты поведешь себя, когда снова увидишь их? Что скажешь им?

Он не задумывался над этим. И не знал, что это говорит о нем.

Мальчик кивнул:

– Понятно. Думаю, это скорее твое дело, чем мое. Сядь Хьюго, и мы начнем.

Хьюго вернулся к столику, выдвинул из-под него стул и сел с отсутствующим и холодным выражением на лице. Уоллесу было трудно видеть это.

Мальчик хлопнул в ладоши:

– Так-то лучше. Я отниму у вас совсем немного времени. – Он подошел к соседнему столику и протащил стул из-под него по полу к столику, за которым сидели они. Он втиснул его между Мэй и Нельсоном и встал на него на колени. Положил локти на стол. Подбородок – на ладони. – Ну вот. Теперь мы все на равных. Я бы хотел выпить чаю. Я всегда любил твой чай, Хьюго. Нальешь мне?

Хьюго сказал:

– Нет, не налью.

Мальчик медленно моргнул, его ресницы казались сажей на фоне золотистой кожи.

– Что ты сказал? – спросил он пронзительным и сладким голосом, похожим на усыпанную леденцами бритву.

– Ты не получишь чаю, – сказал Хьюго.

– О. – Мальчик наклонил голову набок. – А почему?

– Потому что тебе придется выслушать меня, и я не хочу, чтобы ты отвлекался.

– Оох, – выдохнул мальчик. – Правда? Это будет интересно. Я весь внимание. Давай. Я слушаю тебя. – Он тайком посмотрел на Уоллеса, а потом перевел взгляд на Хьюго. – Но на твоем