Небо было заполнено драконами – тенями, которые взмахивали крыльями, образуя за собой потоки ветра с запахом серы.

Мы миновали занавес прибрежных хребтов и оказались в длинной, широкой долине Омиги. У разветвления реки стоял небольшой город – Анапорфи, – где порфирийцы четыре раза в год проводили спортивные игры. В лунном свете можно было различить беговые дорожки и арены.

Мы летели вдоль долины примерно до полуночи, а потом приземлились у пустынного участка реки. Драконы, прибывающие парами в течение нескольких часов, принимали обличье саарантраи и устраивались на ночлег. В каждой палатке разместилось пятеро сааров – кто-то из них рассчитал, что это самое эффективное палаточное соотношение. Из-за непривычной близости остальных, храпа и болезненных ушибов от когтей Эскар, я уснула лишь на рассвете. Через час меня разбудил саар Лало – они уже складывали палатку.

Я побрела к реке, чтобы омыть чешую. По поверхности воды стелился туман, а где-то в камышах кричала какая-то водоплавающая птица. Чувствуя, как холодная вода стекает по талии, я наконец проснулась до конца. Когда я вернулась, остальные уже почти собрались и закидывали на плечи свертки и палатки, которые раньше несли в когтях.

Они решили пройти пешком по долине до следующего уровня водопадов. Я была рада, что мои ушибы успеют зажить, прежде чем Эскар снова схватит меня когтями. Тем не менее, забрав свою сумку и поравнявшись с женщиной-сааром, я не могла не спросить:

– Неужели ходьба – лучший способ путешествия по долине? Так же гораздо медленнее.

Эскар изогнула бровь.

– Бесполезный Совет проголосовал за то, чтобы идти пешком.

– И Комонот согласился? – уточнила я.

– Неохотно, – отозвалась она. – Многие сказали, что не пойдут с нами, если им не дадут права голоса. Это уже не те саарантраи, к которым мы привыкли, на каком-то уровне они вобрали в себя порфирийские ценности. Их заботит, что о них думают порфирийцы. И у них было разумное основание для того, чтобы идти по долине пешком: обретая истинное обличье, мы больше едим, а из добычи здесь лишь порфирийский скот.

– И вам не пришла в голову мысль просто схватить его, ничего им не сказав? – поддразнила ее я.

Она посмотрела на меня, непонимающе моргая.

– Конечно же, пришла. Но я проиграла голосование.

Долина представляла собой изумрудное пастбище, которое с обеих сторон грубовато теснили горы. Потом оно уступило место ячменным полям, а когда террасы стали сужаться, на них появились плантации чая и гряды овощей. С каждым новым днем мы взбирались все выше, и безоблачное небо как будто все сильнее отдалялось от нас. Впервые за долгие месяцы у меня на сердце было легко. Я не думала ни о чем, кроме дороги и голубого купола над головой.

На восьмой день драконы свернули в сторону от Омиги, приняли естественное обличье и полетели над трехсотметровыми водопадами, образованными рекой-притоком под названием Мекони, которая добежала досюда из самого Танамута. Теперь ей предстояло привести драконов домой.

Эскар снова несла меня в когтях, но на этот раз я завернулась в одеяло, чтобы смягчить ее безжалостную хватку.

– Тебе удобно? – заботливо прорычала Эскар.

– Как мило, что ты беспокоишься! – крикнула я в ответ. Она фыркнула, пахнув серой мне в лицо.

С высоты птичьего полета пейзаж разительно отличался от того, что мы видели снизу. Горы казались сырыми и недоделанными; деревьев было все меньше, и выглядели они чахлыми. Я впервые смотрела на Танамут – гористую, холодную и дикую родину моей матери.

Изгнанники сохранили свое естественное обличье – за исключением пяти птенцов, которые вернулись в человеческую ипостась. Я побрела между зарослей колючих кустарников по направлению к Бризи и, добравшись, спросила у нее:

– Ты сохраняешь человеческое обличье, чтобы составить мне компанию?

Бризи наморщила нос, как будто от меня плохо пахло.

– У нас нет такого опыта маскировки, как у старших. Они считают, что мы можем всех выдать.

Я окинула взглядом две сотни громадных существ – фыркающих, бьющих крыльями и кричащих, – с лап которых свисали многочисленные свертки.

– Как возможно все это замаскировать? – спросила я, качая головой.

Она сдула прядь волос, упавшую ей на глаза.

– В горах драконы могут бояться лишь друг друга. Поверьте мне, они знают, как прятаться. – Она нарочито отошла от меня на несколько шагов, явно не желая разговаривать.

К моему удивлению, они пошли пешком. Можно было подумать, что две сотни драконов оставят на земле огромный, легко различимый след, но теперь они были в своем естественном обличье. Бризи оказалась права: они знали, как скрываться в горах. Они наступали на камни, чтобы не оставлять отпечатков на песчаном берегу реки, и заметали еле видимые следы крыльями, двигаясь при этом на удивление тихо.

Мы шли по узкой долине, выбрав самый удобный путь. По обеим сторонам, на расстоянии полета камня, находились еловые рощи. На южных склонах гор виднелся снег, несмотря на то, что это был разгар лета. Вода в реке Мекони была ледяной; ее дыхание охлаждало воздух, выпуская вверх пряди тумана. По мере того как мы поднимались, долина становилась шире. Мекони разделилась на дюжину крошечных речек, которые переплетались между собой среди маленьких топких островков. Деревья были все ниже и тоньше, словно на макушке леса образовывалась проплешина. Нас окружала земля прутьев, лишайника и громадных комаров. Лысоватые ели отбрасывали лишь тонкие полоски тени, и от вечного яркого света болела голова.

Красота этого места тронула меня до глубины души. Мне нравилось вдыхать в легкие чистый воздух, а еще мне нравилось находиться вдали от всего, что я знала в этой жизни. От тех людей, которым я причинила боль и которых подвела. От тех, кто считал меня чудовищем. Здесь не было чудовища страшнее скалистых, зубчатых гор.

На третий день нашего путешествия по земле драконов один из разведчиков издал стрекочущий свист – значит, они заметили в небе патруль. Изгнанники тут же прикрыли свои тела крыльями и заставили кожу покрыться пятнышками, превратившись в весьма убедительные валуны.

Я хотела спрятаться под крылом Эскар, но Бризи схватила меня за руку и потянула за колючий куст.

– Когда мы маскируемся, то направляем тепло наших тел вниз, – недовольно прошептала она мне на ухо. – Иначе дракон, летящий в небе, его заметит. Под крылом Эскар ты бы запеклась до смерти.

– Тогда спасибо, – сказала я и вздрогнула. – Хорошо, что ты знаешь такие вещи.

Уголки ее губ уныло опустились.

– Они могли бы поверить в меня. Я бы сделала все правильно.

Я могла назвать пару причин, по которым старшие теперь ей не доверяли. Она, конечно, тоже о них помнила – она выглядела как ребенок, который неустанно бичует себя изнутри.

С наступлением темноты изгнанники разбивались на пары и проводили тренировочные бои. Мало кто был в хорошей боевой форме – лишь некоторые хоть раз в жизни сражались с более серьезным противником, чем дикий тур. Но Комонота, судя по его виду, это не беспокоило. Он демонстрировал разные техники, объяснял ошибки и все время повторял: