– Ваши умы – вот вернейшее оружие. Сражайтесь, словно порфирийские рыбаки. Сражайтесь, как купцы. Они никогда не поймут, кто нанес им удар.

Однажды вечером, после двух недель дневного пути и вечерних боев, все взрослые драконы перекинулись в человеческое обличье. Лало заметил мои удивленные взгляды и пояснил:

– Мы добрались до разветвления Мекони. Это значит, что мы неподалеку от лаборатории № 4. Нам нужно обсудить следующий шаг, а разговор двух сотен драконов получился бы чересчур громким.

Я последовала за ним и другими саарантраи в узкую боковую долину, которая скорее напоминала расщелину в горах. Комонот дожидался остальных в самой глубине. Рядом с ним стояла хмурая Эскар; остальные драконы опустились на гравий или присели на корточки. Лало тянул меня за собой, пробираясь сквозь толпу, пока мы не оказались почти что в самых передних рядах.

– Мне нужны добровольцы, которые отправятся вместе с Эскар в лабораторию № 4, – произнес ардмагар, сразу переходя к сути вопроса. – Она раньше работала там и полагает, что мы можем рассчитывать на помощь одного из служащих там квигутлов. Тем не менее нам нельзя рисковать и отправлять туда всех, пока она не установит с ним контакт. Когда мы убедимся в его поддержке, разобьем войско надвое. Самые сильные бойцы отправятся штурмовать ворота, а остальные незаметно проникнут внутрь по запасному тоннелю в горе…

Кто-то поднял руку. Ардмагар раздраженно моргнул, потом спросил:

– Да?

– Похоже, ты составил весь план за нас, – проговорил плотный пожилой мужчина. – Нам обещали право голоса…

– Только не по этому вопросу, – отрезал ардмагар. По толпе прокатился недовольный ропот. Некоторые саарантраи поднялись на ноги, собираясь уйти, но Комонот проревел:

– Остановитесь. Сядьте и выслушайте меня.

Саарантраи сели, недоверчиво сложив руки на груди.

– Вам известно, зачем существуют Цензоры? – спросил он. – Некоторые полагают, что если мы не будем сурово подавлять свои эмоции, то начнется анархия. Они считают, что драконов настолько поразят чувства, что они забудут о логике, этике и своих обязанностях.

Я взглянула назад и увидела, как Бризи вздрогнула.

– Последние полгода я пытаюсь понять, действительно ли это так. Я живу в человеческом обличье и хожу по лезвию эмоций, – продолжил Комонот. – Со временем мое мнение изменилось. Чувства – это не всегда слабость, как я считал раньше.

– Теперь мы хотим сами нанести удар по Цензорам. Не по Старому Арду, а по организации, которая якобы придерживается нейтралитета и лишь следит за законом, вынося приговоры и приводя их в исполнение. Как и Старый Ард, Цензоры хотят отбросить нас назад, но я думаю, мы прошли слишком долгий путь, чтобы это допустить. Вы жили и той, и другой жизнью. Вы видели обе стороны медали. Я считаю, что это сделало вас сильнее, изгнанники. Вы – средство, с помощью которого мы можем двигаться вперед, по направлению к миру с людьми и возрождению драконьего племени.

– Но вам нужно доказать мне, что избавиться от Цензоров – это не глупый шаг. Убедите меня, что две сотни драконов, испытывающих чувства, могут поддерживать дисциплину, повиноваться приказам и работать вместе. Последний пункт – совместная работа – незнаком нашим врагам. Я считаю, что в этом отношении наши эмоции точно делают нас сильнее.

Изгнанники выпрямляли спины, взволнованно перешептываясь между собой. Комонот решил воззвать к их эмоциям, и это сработало. У него в руках появился новый, необыкновенно мощный инструмент.

– Итак, – проговорил Комонот. – Кто отправится с Эскар на разведку в лабораторию № 4?

Лало, стоящий рядом со мной, тут же поднял руку.

– Лало, сын Ниилата, – проговорил ардмагар, окидывая взглядом толпу. – Еще двое.

– С нами должна пойти Серафина, – произнесла Эскар.

– Хорошо, – согласился Комонот, не потрудившись спросить моего мнения. Раз Эскар хотела, чтобы я отправилась с ними, это, несомненно, было как-то связано с Ормой. Я не стала спорить.

В задних рядах начался какой-то спор. Я оглянулась и увидела, что Бризи доказывает что-то матери.

– Птенец хочет что-то сказать? – спросил Комонот, бросив на них взгляд свысока.

Бризи вскочила на ноги, вырвавшись из хватки Икат.

– Я вызываюсь идти с Эскар!

– Ты уже и так принесла довольно неприятностей! – крикнула мать, дергая Бризи за тунику.

Ардмагар переглянулся с Эскар. Она слегка пожала плечами.

– Если птенец хочет искупить свою вину, – произнесла Эскар, – это отличная возможность.

Вопрос был решен.

Эскар, Лало и Бризи обратились в драконов, как только над дальними горами показалась луна. С каждым разом полет пугал меня все сильнее: у меня все больше болела шея, под ребрами оставалось все больше синяков. Передвигаться по воздуху было быстрее, хотя сразу становилось труднее прятаться. Мы держались ниже горных вершин, едва ли не касаясь дна долин и поверхности ледников. Один раз я вытянула руку и схватила охапку снега – так низко мы летели. Мы приземлились, лишь когда на востоке забрезжила заря – в этот момент Эскар заметила пещеру. Она зашла туда первой, убила медведя, которого там обнаружила, а потом провела внутрь остальных.

Мои спутники съели медведя. Я поняла, что не голодна.

Мы ждали наступления вечера. Мне нужно было поспать, но дно пещеры было каменистым, а мои спутники – три огромных дракона – храпели, плохо пахли и излучали страшный жар. Я присела на корточки у входа в пещеру, где воздух был хотя бы немного свежее, и прислонилась спиной к булыжнику. Я то дремала, то вслушивалась в гармонии драконьего храпа. У них получался странный квинтаккорд[13], у этих драконов, а иногда даже уменьшенный…

Внезапно аккорд сменился, и с меня тут же слетела вся сонливость. Теперь храпели лишь два дракона. Я оглянулась и увидела, что Эскар обращается в человека. Не спросив разрешения, она залезла в мою сумку, достала одеяло и повязала его на талии. Потом она подошла к выходу из пещеры и присела на некотором отдалении от меня.

– В том обличье я не могу говорить тихо, – прошептала она. – А мне нужно кое-что тебе рассказать.

Я выпрямила спину и кивнула, ожидая, что она сейчас в деталях поделится со мной своим планом. Вместо этого она сказала:

– Мы с твоим дядей спаривались.

– Вот как, – произнесла я, смутившись выбранной формулировкой. Такие детали мне слушать не хотелось. – Значит ли это, что вы теперь моя тетя? – спросила я, попытавшись пошутить.

Она принялась обдумывать этот вопрос со всей серьезностью, не сводя взгляда с ледника, который возвышался напротив входа в пещеру. Наконец она сказала: