Тем временем арабо-израильский конфликт стал предметом ожесточенных споров в Совете Безопасности ООН, где основные баталии разгорелись между американским и советским постпредами Артуром Голдбергом и Николаем Трофимовичем Федоренко. Первый, главный лоббист израильских интересов, был категорическим противником немедленного и безоговорочного вывода израильских войск с оккупированных территорий. А второй, выражая интересы всех арабских государств, естественно, настаивал на обратном. В конце концов по итогам почти полугодовой «дискуссии» 22 ноябре 1967 года Совет Безопасности ООН принял резолюцию № 242, которая представляла собой «британский компромисс» и содержала следующие положения: 1) вывод израильских войск со всех оккупированных территорий; 2) справедливое решение проблемы палестинских беженцев; 3) прекращение войны между евреями и арабами; 4) гарантии государственных границ стран региона со стороны великих держав и 5) соблюдение свободы судоходства по всем водным путям.

Понятно, что пункт о гарантиях существующих границ, на котором особо настаивал постпред США А. Голдберг, подразумевал признание самого факта существования государства Израиль, что до сих пор ни под каким соусом не признавалось всем арабским миром. Однако, несмотря на это обстоятельство, правительства Египта и Иордании согласились с резолюцией ООН. Сирия отвергла данную резолюцию, а Израиль занял невнятную позицию, выдвинув ряд условий, связанных с обеспечением его безопасности и началом прямых переговоров с арабскими державами о мире. Нежелание Израиля признать резолюцию ООН во многом объяснялось намерением его премьер-министра Л. Эшколя приступить к реализации вожделенного плана создания «Великого Израиля» в границах исторической Палестины, то есть куда как более обширных пределах, чем те территориальные приобретения, которые израильская армия произвела во время Шестидневной войны.

Но очередное обострение ситуации на Ближнем Востоке вовсе не входило в планы СССР и США, поскольку обе великие державы не желали перерастания арабо-израильской войны в крупный международный конфликт. Именно по этой причине Москва и Вашингтон постоянно поддерживали диалог по линии «горячей связи» между президентом США Линдоном Джонсоном и главой советского правительства А. Н. Косыгиным, о чем они договорились еще в самом конце июня 1967 года во время личной встречи в местечке Гласборо (Нью-Джерси), где обсуждался целый ряд острых двусторонних и мировых проблем, в том числе Вьетнамская война, вопросы разоружения и подписания договора о нераспространении ядерного оружия[725].

Однако, несмотря на все усилия, предпринимаемые великими державами, ситуация в Ближневосточном регионе отнюдь не разрядилась, поскольку:

1) С начала 1968 года резко обострилась проблема арабских беженцев с тех территорий исторической Палестины, которые были захвачены израильской армией и где правительство Л. Эшколя начало создание незаконных еврейских поселений.

2) В связи с этим обстоятельством руководители палестинских организаций приняли решение начать тотальную диверсионно-террористическую войну против Израиля, которую возглавили Организация освобождения Палестины и вошедшая в ее состав ФАТХ. Во многом это было связано с тем, что в начале февраля 1969 года новым главой объединенной ООП вместо Яхьи Хаммуда, утомившего всех своей «адвокатской болтовней», стал Ясир Арафат[726].

3) Активизация действий палестинских «боевиков» привела к расколу в лагере арабских государств и возникновению конфликта между Иорданией, Сирией и ООП, который активно поддерживали в Тель-Авиве и Вашингтоне. Благодаря их поддержке, лагеря палестинских беженцев Иордании были взяты под особый контроль королевской армией, и во время «черного сентября» 1970 года Я. Арафат был вынужден бежать в Ливан, а ООП лишилась возможности вести боевые действия против Израиля с территории Иордании.

4) Сохранялось фактическое состояние войны между Египтом и Израилем, которое переросло в «войну на истощение», хронологически рамки которой остаются предметом давней научной дискуссии. Одни авторы (Л. Е. Иоффе[727]) датируют ее 1967–1970 годами, считая этот конфликт вторым негласным этапом Шестидневной войны, а их оппоненты (В. М. Виноградов[728]) сужают ее рамки до 1969–1970 годов. Как бы то ни было, но весь этот период между двумя странами шел постоянный обмен артиллерийскими ударами и авиационными налетами, регулярными рейдами отрядов спецназа на сопредельные позиции, которые сопровождались активной диверсионно-террористической деятельностью боевиков ФАТХ на израильской территории, и т. д.

В конце декабря 1969 года после того, как израильский спецназ захватил у египтян советскую РЛС П-12, Г. А. Насер обратился к Москве с настоятельной просьбой о создании «эффективного ракетного щита» против израильской авиации и отправке в Египет регулярных советских частей ВВС и ПВО. Эта просьба была сразу рассмотрена на заседании Политбюро ЦК, и уже в начале января 1970 года оперативная группа Министерства обороны СССР во главе с главкомом ПВО маршалом П. Ф. Батицким прибыла в Каир, где состоялась его встреча с Г. А. Насером и вице-президентом А. Садатом. А уже через неделю для подготовки мест дислокации советских воинских частей в Египет прибыла новая группа Министерства обороны во главе с заместителями главкомов ПВО и ВВС генерал-полковниками А. Ф. Щегловым и А. Н. Ефимовым[729]. После их возвращения в Москву министр обороны маршал А. А. Гречко уже дал прямое указание П. Ф. Батицкому срочно готовить операцию «Кавказ» по переброске в Египет советского воинского контингента.

Тогда же, в начале января 1970 года, в Каир по поручению Политбюро ЦК вылетел и заместитель министра иностранных дел В. М. Виноградов, которому «была поручена деликатная миссия: убедить Г. А. Насера в целесообразности прекращения “войны на истощение”, не дававшей… никаких преимуществ Египту». Как позднее вспоминал сам В. М. Виноградов, первоначально на заседание Политбюро «ехать к Насеру для переговоров было предложено министру иностранных дел А. А. Громыко, но тот сразу же наотрез отказался, считая разговор на эту тему с Насером бесперспективным, и тут же предложил мою кандидатуру, которая и была принята». Причем, давая В. М. Виноградову напутствие перед его отъездом, сам А. А. Громыко, «как бы в утешение», сказал ему, что «будет уже хорошо, если это поручение будет выполнено хотя бы на 10 %»[730].

Тем временем 22–26 января 1970 года в Москве с тайным визитом находилась египетская делегация в составе Г. А. Насера, М. Фавзи и министра иностранных дел М. Риада, с которыми Л. И. Брежнев провел три раунда переговоров. По их итогам состоялось заседание Политбюро ЦК, где по докладу А. А. Гречко было принято решение об оказании дополнительной военной помощи ОАР[731]. Во исполнение данного решения уже в феврале и марте 1970 года в ходе операции «Кавказ» в Египет были переброшены 18-я особая зенитно-ракетная дивизия генерал-майора А. Г. Смирнова, 135-й истребительный авиаполк полковника К. А. Коротюка, 35-я отдельная истребительная авиаэскадрилья полковника Ю. В. Настенко и 90-я отдельная дальнеразведывательная эскадрилья особого назначения полковника В. Г. Петрущенко. Общее командование авиационной группировкой осуществлял генерал-майор авиации Г. У. Дольников. Кроме того, в состав советской группировки вошла 5-я Средиземноморская эскадра в составе кораблей Черноморского, Балтийского и Северного флотов, которую возглавил вице-адмирал В. С. Сысоев. Общая численность советского военного контингента первоначально составила 20 тыс. военнослужащих, а затем была доведена до 35 тыс. солдат и офицеров[732]. Понятно, что