категорически отверг предложения посольства и заявил, что он «снимает с себя всякую ответственность за состояние вооруженных сил Египта». После такого заявления «наступило неловкое молчание, поскольку мнение министра обороны по такому вопросу было весьма весомым». Однако Л. И. Брежнев быстро взял себя в руки, уточнил позицию А. А. Гречко, пытаясь как бы сгладить эту ситуацию, и «предложил составить небольшую комиссию для повторного рассмотрения предложений советского посольства», которые лично ему «представляются интересными».

Но на этом, как пишет тот же В. М. Виноградов, все закончилось, и он улетел в Каир. А уже в начале мая 1972 года после провокации с обыском советских военспецов и их жен в Каирском аэропорту ситуация резко изменилась. В июне А. Садат «внезапно, без всякой мотивировки с большим раздражением объявил советскому послу, что полностью отказывается от услуг советского военного персонала», а 17 июля миссия советских военспецов в Египте была завершена.

В Израиле и США эта новость была воспринята с настоящим ликованием. Однако вопреки благостным ожиданиям Каира она не привела к улучшению египетско-израильских отношений, так как правительство Голды Меир вовсе не собиралось идти на какой-либо компромисс по вопросу вывода своих войск. Более того, в сентябре 1973 года в рамках развития своей наступательной доктрины оно обнародовало план освоения всех захваченных арабских территорий и строительства на них новых еврейских поселений. Это решение Тель-Авива перечеркнуло все надежды А. Садата на скорый компромисс с Израилем, и в Каире приняли решение начать новую войну. Совершив стремительный визит в Дамаск, А. Садат согласовал план очередной войны с X. Асадом, и 6 октября 1973 года вооруженные силы Египта и Сирии внезапно атаковали Израиль, решив «стереть его с лица Земли».

Израиль не был готов к новой войне, и первоначально наступление арабских армий развивалось более чем успешно. 6–8 октября 1973 года в ходе операции «Бадр» войска Суэцкого фронта генерала Мухаммада Гамази нанесли мощный удар по войскам Южного фронта генерал-майора Шмуэля Гонена и прорвали в нескольких местах так называемую линию Бар-Лева, названную так еще в 1968 году по имени тогдашнего начальника израильского Генштаба генерал-лейтенанта Хаима Бар-Лева. Для ликвидации этого прорыва и восстановления линии фронта генерал Ш. Гонен задействовал 252-ю бронетанковую дивизию генерала А. Мендлера. Однако она была разбита превосходящими египетскими войсками, которые уже 7 октября переправили на восточный берег Суэцкого канала до 90 тыс. личного состава, 850 танков и более 8 тыс. БТР и БРДМ[741]. Утром следующего дня силами 143-й и 162-й резервных танковых дивизий генералов А. Шарона и А. Адана противник попытался восстановить линию фронта и отбросить египтян на исходные позиции, но был опять разбит. Глава израильского Генштаба Давид Элазар был вне себя от ярости и тут же сменил командующего Южным фронтом: вместо Ш. Гонена, перемещенного на пост начштаба фронта, им стал Хаим Бар-Лева, срочно призванный из резерва опять в строй.

Тем временем на фронте установилось зыбкое перемирие, а в самом Каире возникли разногласия между А. Садатом и высшим генералитетом, в частности начальником Генштаба генерал-лейтенантом Саадом Эль Шазли из-за сроков нового наступления на израильтян. В результате это наступление, начатое 14 октября, быстро захлебнулось, а уже на следующий день израильские войска начали операцию «Аби-рей-Лев», в ходе которой, прорвав оборону египтян на стыке 2-й и 3-й армий генералов С. Маамуна и А. М. Уасселя, к 19 октября 1973 года восстановили целый ряд утраченных позиций в районе Суэцкого канала, окружив войска 3-й египетской армии. По такому же сценарию развивались события и на Сирийском фронте, где к 22 октября израильская армия во главе с генерал-майором Ицхаком Хофи отбила все попытки сирийцев и иракцев сходу занять Голанские высоты и перенести боевые действия на территорию Израиля.

В этой ситуации А. Садат обратился за помощью к Москве, и в Каир с тайной миссией срочно прибыл А. Н. Косыгин, который, уведомив своего визави об увеличении военной помощи Египту, убедил А. Садата дать свое согласие на немедленное прекращение огня. После достигнутых договоренностей глава советского правительства переслал их президенту Р. Никсону. Суть данных соглашений содержала всего 3 пункта: 1) немедленное прекращение огня и всех боевых действий с сохранением существующего статус-кво; 2) срочное начало поэтапного вывода израильских войск с оккупированных арабских территорий и 3) начало консультаций, направленных на установление мира на Ближнем Востоке[742].

Эта позиция главы советского правительства была заранее оговорена на заседании Политбюро ЦК, где, по свидетельству тогдашнего заместителя заведующего Международным отделом ЦК А. С. Черняева, генсек произнес такой довольно эмоциональный спич: «Мы столько лет предлагали им разумный путь. Нет, они хотели повоевать. Пожалуйста, мы дали им технику, новейшую — какой во Вьетнаме не было. Они имели двойное превосходство в танках и авиации, тройное — в артиллерии, а в противовоздушных и противотанковых средствах — абсолютное. И что? Их опять раздолбали… Нет! Мы за них воевать не станем. Народ нас не поймет…»[743].

Между тем уже 20–22 октября 1973 года в Москве, куда срочно прилетели госсекретарь США Г. Киссинджер и его заместитель по Ближнему Востоку Дж. Сиско, прошли их переговоры с Л. И. Брежневым, А. А. Громыко, А. М. Александровым-Агентовым, А. Ф. Добрыниным и Г. М. Корниенко[744]. В ходе очень непростых переговоров, прошедших в три раунда, был согласован текст новой резолюции Совета Безопасности ООН под № 338, который содержал те самые 3 пункта, которые А. Н. Косыгин отправил президенту Р. Никсону еще пару дней назад. Каир сразу дал добро на исполнение данной резолюции СБ ООН, единогласно принятой вечером 22 октября, однако Тель-Авив проигнорировал ее. Тогда 24 октября советское руководство предупредило израильское правительство «о самых тяжелых последствиях» в случае его «агрессивных действий против Египта и Сирии». Более того, Л. И. Брежнев направил президенту Р. Никсону личное послание, в котором уведомил своего визави, что в случае пассивности американской стороны по урегулированию этого кризиса Москва просто будет вынуждена «предпринять необходимые односторонние шаги». Тогда же по приказу маршала А. А. Гречко в повышенную боевую готовность были срочно приведены 7 воздушно-десантных дивизий, которые могли быть в кратчайшие сроки переброшены в зону конфликта. Более того, министр обороны даже предложил «рассекретить» советских военспецов в Египте, однако против этой идеи в категорической форме выступили Л. И. Брежнев, А. Н. Косыгин и А. А. Громыко. В тот же день (а точнее, ночью) в Вашингтоне было созвано заседание Совета национальной безопасности с участием министра обороны Джеймса Шлезингера, главы ОКНШ адмирала Томаса Мурера и главы ЦРУ Уильяма Колби. Президент и вице-президент Спиро Агню на этом заседании отсутствовали. Его проводил Г. Киссинджер, который, ведя двойную игру с Москвой, готов был даже принести в жертву своим сионистским убеждениям успехи в советско-американских отношениях. С его подачи Р. Никсон принял решение объявить повышенную боевую готовность во всей американской армии, на что тут же последовало жесткое