– И с кем я должен побеседовать? – не без подозрения поинтересовался мэйт.

– С одним мудрым чародеем. Он ждет тебя внутри. Не бойтесь, входите.

После этих слов чародейка приблизилась к Эли и чмокнула ее в щеку. Затем поцеловала в губы Оливера. А после… Во время прощального и слишком долгого для дружеского поцелуя мэйт почувствовал ее ладони на своих бедрах.

– Ну, до встречи. Если будете в Смулау, вы знаете, кого искать, – улыбнулась Ива и пошла вдоль по улице, помахав рукой.

Оливер еще долго смотрел ей вслед – на ее ярко-зеленое платье, на ее широкие виляющие бедра.

– Красивая, – сказал брат принцессы, касаясь кончиками пальцев своих губ.

Эли и Габриэль переглянулись, обдумывая предложение чародейки. Принцесса пожала плечами, а мэйт с грустной улыбкой посмотрел на новый меч.

– Ну, теперь у нас есть Змей. Думаю, нам нечего бояться.

Габриэль открыл дверь. Но порог не переступил, изучая просторный, чистый и светлый зал. Из дома тянуло прохладой.

– Ну, что там? – спросила Эли.

– Человек за большим круглым столом, – сказал мэйт и вошел.

Слева от него, далеко от входа, у стены за столом, накрытым разноцветной скатертью, сидел лысый и загорелый мужчина лет пятидесяти.

При виде гостей незнакомец встал из-за стола и медленно пошел к ним. Маг был смуглым настолько, насколько, наверное, можно быть смуглым, и пугающе высоким, на две головы выше мэйта, – а Габриэля, между прочим, никогда не обзывали коротышкой. На тощем теле незнакомца болталось бледно-желтое платье, украшенное черным узором и перетянутое широким поясом.

Чародей остановился в двух шагах от них и, сложив ладони крест-накрест на поясе, чуть опустил голову.

– Джевехард, – представился он.

– Габриэль, Элизабет и ее брат Оливер. – Мэйт тоже чуть склонил голову.

И заметил знакомый перстень на указательном пальце чародея. Перстень, как… у мага Апсэля: широкая золотая оправа держала белый камень в форме снежинки. Интересно, подумал мэйт, вспоминая странное возбуждение Ивы, когда она говорила о «мудром чародее».

– Прошу вас, – Джевехард указал рукой на стол. – Хотите есть или, может быть, вина?

Говорил маг ясно, спокойно – речь на олдише давалась ему легко, но… все равно совершенно чистой ее назвать было нельзя. Ощущался какой-то призвук. Нет, не островной – скорее восточный, бессарийский.

– Я бы поел! – воскликнул Оливер.

И чародей дважды хлопнул в ладоши, призывая кого-то. В зале появились две смуглые худые девочки лет пятнадцати. Обе были подстрижены коротко, по-мальчишески, и одеты в точности как сам Джевехард. Одну из них маг отослал в город, шепнув что-то ей на ухо. А другая осталась рядом с ним, дожидаясь, пока все рассядутся.

Мэйт снял рюкзак с гаргом и осторожно поставил его рядом со стулом.

Посреди круглого стола, за которым с легкостью могли поместиться десять человек, блестела глубокая медная чаша с персиками, яблоками и виноградом. Брату принцессы пришлось привстать и вытянуть руки, чтобы добраться до нее. Он взял два яблока и одно из них подал Эли. Но она жестом отвергла угощение, и тогда Оливер предложил отведать его мэйту. Габриэль не стал отказываться. Большое красное яблоко выглядело аппетитным. Однако мэйт лишь повертел его в руках, так и не надкусив. Его интересовало другое. Зачем он понадобился Джевехарду? Почему на его указательном пальце сверкал перстень, как у Апсэля? И что было изображено на подвеске, под золотой цепью, лежащей на столе, рядом с левой рукой чародея?.. Впрочем, Габриэль решил не торопить события.

– Tamuh kami ingin makah. Membah sverrah, dagin dan anggur, – сказал Джевехард. – Rgihi.

– Идти, – неуверенно перевел мэйт последнее слово.

– Иди, – поправил его чародей. – Понимаешь бессарийский?

– Нет, – честно ответил мэйт, сожалея, что в свое время вместо бессарийского предпочел изучить варлийский язык. Холодный север ближе к Семи островам, чем горячий восток. А значит, и попасть в суровые заснеженные земли было проще, чем в далекую Бессарию. – Так, знаю несколько слов.

– Ну, это поправимо, – сказал Джевехард так, будто с сегодняшнего дня собирался учить мэйта восточному языку. И обратил взор своих серо-голубых прищуренных глаз на принцессу. – Элизабет… – задумчиво протянул он. – Насколько я понимаю, вы та самая пропавшая гардийская принцесса, из-за которой вся Олдия стоит на ушах? О, не стоит переживать, прелестное создание, – поспешил успокоить ее чародей, – здесь вы в полной безопасности.

Он не врал, понял мэйт, втягивая носом воздух. Пахло морем и яблочной мякотью, которую с хрустом перемалывали челюсти брата принцессы, – не ложью. В зале плавал еще какой-то запах – горьковатый, тонкий и… совершенно незнакомый, – возможно, восточных пряностей. Но все они рассеялись, расступились, как только вернулась служанка Джевехарда, принесшая с собой яркий аромат восточной кухни.

На огромном медном подносе стояли три глиняные чаши, столько же серебристых кубков и тонкий, белый, напоминающий лебединую шею, графин. Смуглая девочка в бледно-желтом платье быстро расставила предметы грядущей трапезы перед гостями, разлила вино по кубкам и спешно удалилась.

В чаше для омовения рук плавали мелкие лепестки роз, в другой – лежали румяные лепешки, посыпанные зеленью, в третьей… Мэйт поводил носом над восточным блюдом, вдыхая запах жареного мяса, меда, чеснока, орехов и перца. После чего воткнул заостренную палочку, лежащую в чаше, в кусочек и отправил его в рот, осторожно снимая губами.

– Умм, – восхитился Габриэль, глотнув вина. – А вы? Не разделите с нами трапезу?

– Я уже пообедал, пока дожидался вас, – ответил Джевехард, как показалось мэйту, с грустью. – Внизу вас ждет нагретая купальня, а на втором этаже – приготовлены комнаты. Не ночевать же мэйту Семи островов и принцессе Гардии в местном трактире? – улыбнулся чародей. – Да и к тому же… – он задумался, – один посетитель на днях устроил там страшный погром.

– Очень вкусно! – с набитым ртом произнес Оливер, утирая мед с подбородка.

– А что это за мясо? – спросила Эли, с интересом разглядывая золотистый кусочек.

– Язык свера, – ответил маг.

– Хм, никогда не пробовала. Но всегда хотела, – призналась принцесса, не без удовольствия пережевывая мясо. – Действительно вкусно. А тебе как, Габриэль?

Он кивнул, спешно запивая мясо вином. Проталкивая его с отвращением в собственную глотку. Стараясь сбить вдруг подступившую тошноту. Ему вспомнился запах тухлятины, белые кости у берега озера и огромный кровавый кусок языка, лежащий в траве.

Дальше ели молча. Под звуки собственного чавканья и журчания вина. А также под счастливым взглядом гостеприимного хозяина, который был подозрительно любезен. Сытно кормил, сладко поил, нагрел купальню и готов был предоставить комнаты, чтобы – не дайте боги! – знатные путники не прозябали в местном трактире.