Она могла бы сказать: «Луис и Маргарет Годлин родили СтеллуГодлин, которая стала Стеллой Фландерс. Билл и Стелла Фландерс родили Джейн иОлдена Фландерс, и Джейн Фландерс стала Джейн Уэйкфилд. Ричард и Джейн Уэйкфилдродили Лоис Уэйкфилд, которая стала Лоис Перролт. Дэвид и Лоис Перролт родилиЛону и Хола. Это ваши фамилии, дети. Вы – Годлин-Фландерс-Уэйкфилд-Перролт.Ваша кровь – в камнях этого острова, и я остаюсь здесь, потому что материкслишком далеко. Да, я люблю. Я люблю, во всяком случае, пыталась любить, новоспоминания слишком живы и глубоки, и я не могу пересечь Протоку.Годлин-Фландерс-Уэйкфилд-Перролт...»

***

Исходя из сообщения Национальной метеослужбы этот февральвыдался самым суровым за все время наблюдений за погодой, и к середине месяцаПротоку сковал крепкий лед. Снегоходы сновали взад-вперед, иной разпереворачивались, когда старались взобраться на слишком крутой ледовый торос.Дети пытались кататься на коньках, но слишком бугристый лед лишал это занятиевсякого удовольствия, так что им пришлось возвращаться на Годлиновский пруд.Произошло это, однако, лишь после того, как .Джастин Маккракен угодил коньком втрещину и упал, сломав ногу. Его увезли в больницу на материке, где доктор,который ездил на «корветте», сказал ему: «Сынок, ногу тебе подлечим, будет какновая».

Фредди Динсмор скоропостижно скончался через три дня послетого, как Джастин Маккракен сломал ногу. В конце января Фредди заболел гриппом,но врача вызывать не стал, говоря всем: «Обычная простуда, нечего было выходитьза почтой без шарфа». Он лег в кровать и умер, прежде чем его успели перевезтина материк и подключить к тем машинам, которые всегда стояли наготове вожидании таких, как Фредди. Его сын Джордж, отъявленный пьяница, несмотря напочтенный возраст (шестьдесят восемь лет), нашел Фредди в постели, с «БангорДейли» в одной руке и разряженным «ремингтоном», лежащим рядом с другой. Вероятно,перед тем как умереть, Фредди думал о том, чтобы почистить ружье. ДжорджДинсмор ушел в трехнедельный запой, поговаривали, что запой финансировал тот,кто знал, что Джордж получит страховку отца. А Хэтти Стоддард говорила всем,кто хотел ее слушать, что старый Джордж Динсмор – позор рода человеческого иничуть не лучше шлюхи, отдающейся за деньги.

Эпидемия гриппа бушевала вовсю. В том феврале каникулыдлились две недели, а не одну: многие ученики болели. «Отсутствие снегаспособствует распространению инфекции», – говорила Сара Хейвлок.

К концу месяца, когда люди с надеждой ждали марта, заболелгриппом и Олден Фландерс. С неделю он ходил больной, а улегся в постель, лишькогда температура поднялась до ста одного градуса [По шкале Фаренгейта: соответственночуть выше 38 градусов по Цельсию]. Как и Фредди, вызвать врача он отказался,отчего Стелла очень волновалась. Но Олден был помоложе Фредди: в мае готовилсяразменять всего-то седьмой десяток.

Наконец посыпал снег. На День святого Валентина выпало шестьдюймов, еще тесть двадцатого, а уж двадцать девятого навалило целый фут. Снегбелой полосой лежал между берегом и материком, там, где в это время обычносерела вода. Несколько человек сходили на материк и вернулись обратно. Обошлисьбез снегоступов: снег смерзся в блестящую твердую корку. Должно быть. выпили наматерике виски, думала Стелла, но только не в таверне «Дорритс». Та тавернасгорела дотла в 1958 году.

И все четыре раза она видела Билла. Однажды он сказал ей:«Ты должна прийти на материк, Стелла. Мы потанцуем. Что скажешь?»

Она ничего не могла сказать. Рот затыкал ее кулак.

***

– Здесь есть все, что мне нужно, – сказала бы она им.-Радио, теперь и телевизор, а больше от мира, существующего за Протокой, мненичего не нужно. Каждый год я собираю с огорода, урожай. Лобстеры? И что, у насвсегда был чугунок похлебки из лобстеров, который мы прятали в кладовую всякийраз, когда приходил священник, чтобы он не видел, что мы едим суп бедняков.

Я видела погоду хорошую и плохую, случалось, что язадавалась вопросом, каково это – покупать вещи в магазине «Сирс», а незаказывать их по каталогу, или отправиться на фермерскую ярмарку вместо того,чтобы покупать продукты в магазине, или посылать Олдена на материк за чем-тоособенным, вроде индейки на Рождество или бекона на Пасху... А однажды мне дажезахотелось, только однажды, постоять на улице Конгресса в Портленде, посмотретьна людей в машинах и на тротуарах, одновременно увидеть больше людей, чем жилов те дни на всем острове... Стоило захотеть этого, как захотелось бы чего-тоеще. Я не замечаю за собой никаких странностей. Я не чудачка, это даже невозрастное. Моя мать говаривала: «Главное в этом мире – чувствовать разницумежду желаниями и возможностями». Я в это верю до сих пор. Я считаю, что лучшерыть вглубь, чем вширь. Эта земля моя, и я ее люблю.

***

В середине марта, в один из дней, когда небо побелело иприжалось к земле, Стелла Фландерс уселась на кухне в последний раз, впоследний раз зашнуровала сапоги на костлявых голенях. в последний раз повязалашею ярко-красным шерстяным шарфом (рождественский подарок Хэтти, полученныйтремя годами раньше). Под платье она поддела теплое белье Олдена. Резинкакальсон оказалась точно под мышками, подол рубашки прикрыл колени.

Снаружи вновь поднялся ветер, синоптики обещали снегопад вовторой половине дня. Стелла надела пальто и варежки. Подумав, натянула рукавицыОлдена поверх своих. Олден поправлялся после гриппа, и этим утром он и ХарлиБлад отправились чинить дверь в доме Мисси Боуи, которая родила девочку. Стеллавидела несчастную малютку: вылитый отец.

Она подошла к окну, посмотрела на Протоку, нашла Билла там,где и ожидала: он стоял на полпути между островом и Головой Енота, стоял наПротоке, совсем как Иисус на воде, махал ей рукой, как бы говоря, что времяподжимает и она должна поспешить, если хочет ступить на материк в этой жизни.

– – Только если ты этого хочешь, Билл, – сердито бросилаСтелла. – Бог свидетель, у меня такого желания нет.

Но ветер произнес другие слова. Она хотела. Она хотелаотправиться в это путешествие. Зима далась ей нелегко: досаждал артрит, суставыпальцев и коленей то горели огнем, то леденели. Один глаз стал видеть гораздохуже. словно в сумраке (на днях Сара сказала, с явной неохотой, что пленочка,появившаяся на нем. когда Стелле исполнилось шестьдесят, стала плотнее изаметнее). А главное, вернулась сильная пульсирующая боль в желудке, и два дняназад, поднявшись в пять утра и прошлепав в туалет по холоднющему полу, онаувидела в унитазе алую кровь. В это утро к крови добавилась дурно пахнущаяслизь, а во рту появился привкус меди.

Боль в желудке последние пять лет появлялась и исчезала,усиливалась и слабела, но Стелла с самого начала знала, что это рак. От ракаумерли ее мать, и отец, и отец матери. Ни один из них не дожил до семидесятилет, и Стелла полагала, что она побила все рекорды страховщиков.