— Это не моя кровь. Как ты меня нашла? — она не помнила, насколько далеко отошла от кареты в тот памятный день.

— Я пришла за ягодой бессмертия. Она растёт только здесь. Весной я прихожу сюда за её листьями, а осенью, когда созреет, за плодами. Это примочка из листьев. — Притронулась к ткани на теле больной.

— Бессмертия? Что за ягода такая?

— Вот, — ведунья быстро поднялась, легко отходя в сторону и тут же возвращаясь с миской, полной красных мелких ягод, передавая их девушке. — Я видела, как ерс прикапывал тебя. Дождалась, когда он ушёл и потом…

— Кто? — Пфальцграфиня пробовала ягодку. Ещё одну. Горсть… Сладковатый вкус с кислинкой, лёгкой терпкостью и ноткой зимней горечи напомнил сок, который она не раз пила в той жизни. Брусника!

— Медведь. Если бы не это, — она ткнула в ошейник, — я бы тебя не потащила сюда. Ты выглядела неживой. Я собиралась это снять, но не смогла. — Кивнула на цепь. — Сначала хотела… — Жалостливо посмотрела на собеседницу. — Но потом поняла, что не смогу. Решила тебя обмыть и похоронить, как есть, раз Всевышний так решил. — Наташа недоверчиво скривилась. Её собирались расчленить, чтобы снять удавку? Она правильно поняла? — Ты отогрелась и шевельнулась. У тебя двигались глаза под веками. Я долго слушала твоё сердце. Ты спала. Моя мама рассказывала, что её мать, моя бабушка, вот так заснула на два дня, когда её ссильничали бандиты. Она выжила только потому, что они бросили её, посчитав мёртвой.

— Значит, ты хотела золота, — не удивилась девушка. Почему нет? Здесь все хотят золота. Всюду все хотят золота.

— Да. Это золото? Я не ошиблась? У меня есть три монеты. Такие же жёлтые и блестящие.

— Ошейник должен легко сниматься. Замка на нём нет. Я бы разобралась, если бы видела. — Снова елозила пальцами по кругу, в попытке найти тайный механизм или кнопку, дёргая кольцо в месте присоединения к цепи. Бросив пустое занятие, спросила: — Что бы ты стала делать с цепью?

— Не знаю. Потом бы придумала.

— Как тебя зовут?

— Рыжая.

— Это не имя.

— Меня все так зовут.

— И муж?

— У меня нет мужа.

— А родители, бабушка?

— Мама умерла, когда мне было двенадцать лет. — Женщина вздохнула: — Она называла меня Фионой. Моего отца звали Фион. Его убили. Он был рабом. Я знаю, что это мужское имя, поэтому никому не напоминаю о нём. Люди давно забыли.

— Понятно, — протянула Наташа, чувствуя, что устала. Ирландское имя.

— Сколько тебе лет?

— Восемнадцать.

Девушке казалось, что травница старше. Сумрак пещеры не давал как следует её рассмотреть. Ещё будет время это сделать.

— С кем живёшь в деревне?

— Сейчас одна… Не спи, не спи! — подхватилась ведунья, дёргая больную за руку. — Как тебя зовут? Тебе нужно поесть и ты мне расскажешь, что с тобой приключилось.

— Ты никому не рассказывала обо мне? — очнулась пфальцграфиня, не в силах произнести ни слова. На утвердительный кивок Фионы, понимающе качнула головой: «Умная девочка». Всё дело в золотой цепи. Страшно даже думать о том, что сделает корыстный человек с Наташей, да и с ведуньей, чтобы обогатиться. Этот грот станет их могилой. — Молодец. Правильно. Мы с тобой поладим.

Снова терялась в видениях, то улетая к небесам, то погружаясь в пучину, преследуемая тихим требовательным мужским стоном, обрушивающимся на неё, вколачивая в землю, отнимая последние силы:

— Не уходи… Вернись…

* * *

— Госпожа Вэлэри, — Фиона, загораживая свет, стояла у входа в пещеру с большой корзиной в руках, осматривая её содержимое. — Сегодня я приду поздно. Надеюсь, на празднике ничего не случится и не понадобится моя помощь. Есть ещё повитуха, которая может лечить травами. В общем, я постараюсь не задерживаться. — Помахала на прощание, улыбаясь своей подопечной.

После её ухода стало тихо и тоскливо. Русалка оказалась крупной рыбкой с длинными густыми волосами невероятного ослепляющего рыжего цвета. Высокая и крепкая, она в то же время выглядела грациозно. Было заметно, что она бойка, остра на язык и себя в обиду не даст.

Наташа вспомнила, как рассказала ей, что с ней случилось. Начала повествование с того момента, как попала в замок Бригахбурга. Изложила упрощённую, сильно урезанную версию событий, опустив, где посчитала нужным, душещипательные подробности. Ничего придумывать не стала. Зачем? Рыжая не казалась болтливой и легкомысленной. Простой — да, но не глупой.

Всё выглядело так: девушка приехала с венгерской графиней в качестве компаньонки к её жениху. Там встретила графа фон Фальгахена, который узнал в ней пропавшую дочь пфальцграфа фон Россена. Доставив её к отцу, он вознамерился просить её руки. Получив отказ от родителя, и не заручившись поддержкой невесты, решил её выкрасть. Чтобы она не сбежала, посадил на привязь. По дороге в замок жениха на них напали бандиты. Как она выбралась из тарантаса и почему оказалась в лесу, да ещё в обществе медведя, уже не помнила.

Фиона, открыв рот и затаив дыхание, слушала похождения пфальцграфини, сочувствуя ей и сопереживая. Каждое слово Наташи находило живой отклик в её душе. О пристрастиях покойного Карла жители окрестных деревень знали хорошо, но помалкивали. О золотой цепи ходили слухи, и даже находились те, кто утверждал, что видел её. Поэтому рассказ не вызвал сомнений. Ведунья плакала вместе с ней, ругая бывшего хозяина, утверждая, что нынешний будет гораздо лучше.

Взяв слово, что травница и дальше никому ничего про свою находку не расскажет, девушка успокоилась.

Рыжая вернулась, когда сгустился вечер. Довольная и очень уставшая. От неё пахло вином и дымом. Буркнув что-то про корзину, которую она опустила рядом с ложем из трав, примостилась под боком госпожи. Прошептав: «Как же я к вам привыкла», обняла её, укутав покрывалом, и через минуту мирно посапывала.

А пфальцграфиня не спала почти всю ночь. Боялась сомкнуть глаза. Не потому что находилась в пещере, вход в которую ничем не закрывался и любой зверь мог свободно зайти, как залетали днём птицы и в большом количестве сновали ящерки. А потому, что опасалась снова впасть в летаргию и уже никогда не очнуться.

Ругала себя, что несмотря ни на что цепляется за жизнь в этом времени. Успокаивалась тем, что всё поправимо: ей очень повезло, она жива и пусть пока слаба, но обязательно поправится, окрепнет, с помощью управляющего герра Штольца поднимет поместье с колен, рассчитается с долгами и будет жить спокойно. Возможно, Хельга захочет остаться с ними. Хотя, с такими сокровищами можно начать новую жизнь. Будь у неё столько золота, она бы нашла ему применение. Что бы она предприняла? Фантазия плавно уносила девушку в страну грёз. Там было тепло и уютно. Там был достаток и не было нужды. Там она была себе хозяйкой и жила так, как мечтала.

Натянув грубую длиннющую сорочку, которую принесла Фиона — явно свою — выстиранное и отремонтированное пончо, Наташа вышла из грота.