— Сами, сами… — знахарка придерживала подопечную, не давая упасть. — Через неделю бегать будете.

Кристально чистый воздух купальни сменился насыщенным ароматом хвои и пожухлой листвы. Пфальцграфиня зажмурилась. Кружилась голова. Хмурое, туманное и тёплое безветренное утро соответствовало настроению.

К пещере, вдоль отвесной скальной стены вела узкая натоптанная тропка, переходящая в каменистую и теряющуюся на однообразном фоне склона.

— Козья, — пояснила травница, заметив интерес госпожи. — Я их выгнала. Как только мы уйдём, они вернутся.

Густой кустарник закрывал главный и единственный вход в жилище, делая его с любой точки невидимым. Казалось странным, как смогли прижиться растения на скудной бесплодной почве?

Выйдя из дебрей, женщины присели на каменный пологий выступ. Внизу угадывался глухой еловый «чёрный» лес, даже в эту пору года кажущийся тёмным и загадочным. Вдали открывались восхитительные виды пологих горных вершин, тающих в сизой дымке.

В стороне от входа стёжка раздваивалась, огибая скальный выступ. Слышался звук падающей воды. Естественная пещера с купальней, вымытая за тысячелетия лечебными термальными водами, питаемыми тёплыми источниками, насыщенными различными газами представлялась идеальным местом для обитания монаха-отшельника. Не это ли зовётся раем? Если бы не заботы о хлебе насущном.

Наташа задавалась вопросом, почему в гроте, таком уютном месте для гнездовья летучих мышей, их не оказалось? Скорее всего, небольшое пространство, довольно высокая температура и недостаточное затемнение не понравились этим маленьким рукокрылым животным. К тому же они предпочитают тишину, а соседство коз не каждому по нраву.

Ведунья развернула пфальцграфиню спиной к себе, доставая из заплечной сумы деревянный гребень:

— Красивые у вас волосы, госпожа Вэлэри. — Разделила их на пробор, собирая часть и приподнимая за концы. — А я вот рыжая. — Фыркнула: — Не люблю.

— У тебя волосы цвета солнца. Красиво. В поместье есть кузнец, так он тоже рыжий. Но цвет другой. Темнее твоего.

— Он мужчина, его не дразнят, — вздохнула Фиона.

— Дразнят, — улыбнулась девушка, вспоминая Руди. — Расскажи, как тебе удалось выходить меня? Одно ежедневное купание чего стоит. — Прикрыв глаза, слушала свою спасительницу.

В какой-то момент поняла, что не вникает в перечисление входящих ингредиентов в настои, отвары, растирания и обёртывания, а просто наслаждается убаюкивающим журчанием голоса Рыжей. Ей нравится её тихий смех, его мелодичные переливы. Словно звук колокольчика дразнит и манит за собой.

Травница ежедневно спускалась в деревню, справляясь со своими делами, и снова возвращалась к больной, терпеливо выхаживая её.

— Почему ты делала это? Я ведь могла проснуться очень не скоро. Или вообще не проснуться.

— Не знаю, — пожала плечами Фиона, — я смотрела на вас и хотела, чтобы вы жили. Ерс вас притащил в заросли ягоды бессмертия. Возможно, он тоже хотел, чтобы вы выжили.

— Не понимаю, как медведь не убил меня, пока тащил? — Похоже, далеко утащил от места нападения на карету. Помассировала татушку на затылке. Герр Штольц рассказывал, что обладателя этого знака не трогают животные. Более того, они защитят, если «меченый» попадёт в беду. Её не трогали собаки графа, но она боялась лошадей. Кот Рухи бросился на бандита, и Наташа успела убежать. Поёжилась, представив себя в лапах зверя. Вспомнился хищник, которого она встретила в лесу, когда сбежала от Кристофа. Он тоже её не тронул. Обоняние у них самое острое из всех живущих животных на земле. Вот тебе и предрассудки. И всё равно не верилось. Зверь есть зверь. Ей крупно повезло.

— Они очень умные. Меня вот тоже не трогают. — Ведунья заплетала госпоже косу.

— Ладно, — вздохнула та, косясь на крепкие руки девы. Гребень в её длинных сильных пальцах выглядел хрупким, — давай подумаем, как мне вернуться в поместье. Надеюсь, меня ещё не похоронили и ждут. Далеко ли отсюда до деревни?

— Не очень. Вон там, за лесом, — махнула в сторону тропинки. — Вам туда не надо.

— Знаю, — тронула удавку. — А до Штрассбурха далеко?

— Полдня пути.

План родился сразу. Утром Фиона должна отправиться в поместье фон Россена, найти экономку и пфальцграфа, рассказать им обо всём. Хельга в свою очередь прихватит одежду и обувь для пфальцграфини и позовёт Руди для снятия ошейника. Самое главное — пригнать её мулицу, чтобы выехать отсюда.

— Там ещё до поместья часа три пешком, — дополнила девушка, полусонно покачиваясь от осторожных прикосновений женских рук к голове.

— Как вы сказали? — Рыжая склонилась, заглядывая в лицо.

— Ну да… — Всё никак не может привыкнуть к отсутствию часов. — Коня или повозку взять не у кого?

— Платить нужно, тогда отвезут.

— А если авансом? Потом заплатить?

Травница почесала голову:

— Нет, я лучше пройдусь. — Совсем не была против утомительной прогулки. — Если напрямую через лес пойти, как раз к Рейнсу выйду. Короче будет. А там спрошу, где ваше поместье.

— Тебе видней, — согласилась Наташа. — Я расскажу, куда повернуть от Штрассбурха.

Фиона кивнула, скрываясь в зарослях, и через некоторое время появилась с корзиной. Расстелив полотенце на выступе, достала три крупных яблока, кольцо вяленой колбасы, кусок зажаренного цыплёнка. Развернула салфетки с творожным сыром, хлебом, пирожками с яблоками и капустой, потрясла фляжкой, вручая ёмкость больной:

— Сначала вы, — шмыгнула носом. — Если не брезгуете.

— Вино, — улыбнулась пфальцграфиня.

После утвердительного кивка, сделала глоток. Вкусно. Повторила.

— Господи, не прими за пьянство, а прими за лекарство, — уверенно перекрестилась, как будто делала это всю сознательную жизнь.

— Как вы сказали? — прищурилась Рыбка.

— Ну, это у нас так говорят. Типа того, что вино тоже лечит.

— Да, — русалка улыбалась, — так и есть. — Приняла фляжку. — Вам только на пользу.

Жизнь налаживалась.

— Расскажешь про праздник? — Запах колбасы с чесноком и травами кружил голову.

— Угу… — Жевала ведунья, поглядывая на вязаный узор пончо. — Научите?

— Угу…

За щеками смешно перекатывалась пережёвываемая пища. Девчонки смеялись, глядя одна на другую.

Травница радовалась, что выходила незнакомку, казавшуюся неизлечимой.

Неизлечимая была довольна, что страх отступал. Она отогревалась в заботливых руках простой крестьянской девушки, собираясь предложить ей поехать с ней. Она сможет отблагодарить её, облегчив той жизнь, насколько это будет возможно.

Фиона ушла ещё затемно. Снова накрапывал дождь. Наташа стояла у входа в пещеру, прислушиваясь к звукам просыпающейся природы. Выскочившая на тропу коричневая коза, с загнутыми назад небольшими рожками, прядая большими ушами, остановилась, уставившись на человека, занявшего её жилище. Позади неё показались два козлёнка.