– Звучит вполне достоверно. Пару лет назад, когда пресса начала расследовать судьбы украденных и нелегально усыновленных детей по всей стране в семидесятых годах, в клиники Витории также поступили жалобы.

– Я в курсе. Мне не хотелось говорить про это двоюродной бабушке, вряд ли она узнала про эти случаи из газет или по телевизору. Много лет назад она перестала интересоваться новостями. Бабушка дала понять, что врач, которого сменил доктор Урбина, был замешан в этих делах и что семью, которой передали ребенка, он знал лично. Их фамилия Лопидана; по ее словам, они продавали мед. Надо срочно поискать их в базе данных.

– Новый пункт запутанного дела, – проворчала Эсти.

– На этот раз мы как следует возьмемся за этого типа со всеми его пунктами, но теперь у нас не только мед из Исарры, а целая история. И главное – у нас есть мотив.

– История про рыжего парня… Венансио, говоришь?

– Да, и у него имеется веская мотивация. Он не только не получил наследство, которое ему полагалось. Родные братья избили его до полусмерти в Витории и бросили в пустую могилу. Думаю, это достаточный повод, чтобы их ненавидеть и сломать им жизнь, – вслух размышлял я.

– Давай поднимемся в кабинет заместителя комиссара и все ей расскажем. Мне очень хотелось бы дать ей понять, что дело движется, что мы не бездельники, – сказала Эсти, вставая.

– Да, я тоже считаю, что надо поставить ее в известность.

Когда мы вошли в кабинет, Альба, как обычно, говорила по телефону.

– Сегодня вернусь к ужину, не беспокойся, – тихо сказала она.

Тон, которым Альба обращалась к собеседнику, не оставлял сомнений: она говорит с мужем.

Он ее контролирует? Переживает за нее? Требует, чтобы она вернулась с работы пораньше? Интересно, у них так всегда?

Я понял, что мне не хочется его себе представлять, думать, какой он, как выглядит. Менее болезненно воспринимать этого мужа как нечто полуреальное, невидимое. Для меня он не имел тела, не имел очертаний, не занимал в пространстве объема от полутора до двух метров. Спрашивая себя, какие у них отношения с Альбой, я рисковал зациклиться на этом вопросе, а добром это не кончилось бы.

Эстибалис выразительно кашлянула, чтобы ее услышали. Начальство отложило телефон и сосредоточилось на нас.

– Как приятно снова видеть вас за работой, коллеги. Есть новости?

– На этот раз есть, – поспешил я. – У нас появилась новая линия расследования. Я уже докладывал, что мы собираемся тщательно изучить окружение близнецов. По нашему мнению, у виновного имеются достаточно веские мотивы, чтобы портить им жизнь целых двадцать лет.

– Пока вы рассуждаете здраво, – отозвалась Альба. – Садитесь, и поговорим об этом подробнее.

Мы послушались.

– Итак, у нас есть основания полагать, что у близнецов был…

В этот миг телефон Альбы снова подал признаки жизни, в качестве рингтона зазвучала Lau Teilatu, и эта мелочь буквально приковала меня к месту.

Я посмотрел на Альбу: та покраснела до ушей.

– Заместитель комиссара Сальватьерра, – деловито ответила она, посмотрев на экран и опознав номер.

Раздался женский голос. Женщина говорила быстро, и Альбе пришлось ее перебить.

– Хорошо, – сказала она через некоторое время. – Мы проработаем эту версию. К нему немедленно отправится патрульная машина и проверит его местонахождение. Как только у нас будут новости, я вам позвоню. Прошу не делать никаких заявлений для прессы, пока мы не узнаем точно, что произошло. Скажите, что расследование продолжается, но говорить с ними вы не имеете права.

Она сидела в кресле, нахмурив брови, и о чем-то напряженно размышляла.

– Тасио не явился в тюрьму в назначенное время, а браслет продолжает сигнализировать, что он находится на улице Дато. Поезжайте вместе с патрулем, посмотрим, там ли он. Скорее всего, что-то произошло или он сбежал.

Исарра,

март 1989-го

Бланка Диас де Антоньяна знала, что после последнего снегопада дорога в Исарру опасна, но не могла позволить себе роскошь переждать несколько дней, пока ее не расчистят от снега. После последнего визита к врачу ей казалось, что земной шар вращается слишком быстро, а она движется слишком медленно. У нее была тысяча дел, которые предстояло завершить, и дневных часов не хватало. Боль пока была терпимой, она принимала прописанное онкологом обезболивающее и сама контролировала дозу.

Только что Бланка уволила Улисеса. Шофер почти достиг пенсионного возраста, но после смерти Хавьера она ясно поняла, что из всего, что осталось после покойного мужа, в первую очередь ей не терпится убрать с глаз долой этого человека. Бланка лично вручила ему несколько миллионов песет в купюрах, которые Хавьер хранил в сейфе у себя во дворце, якобы в знак благодарности, хотя на самом деле это означало: «Уходи; раз Хавьера нет, я не хочу, чтобы ты был поблизости». Взгляды их встретились, и они поняли друг друга без слов. Старый шофер был доволен полученной суммой. Он собрал вещи в небольшой чемоданчик и ушел в тот же день, удаляясь своей обычной походкой, одно плечо выше, другое ниже.

Как просто оказалось избавиться от этой тени, которая по настоянию Хавьера не один десяток лет преследовала ее по пятам… Каким облегчением было пройти по улице Дато и Генерала Алава, не чувствуя рядом ворона, дышащего ей в затылок…

У нее все еще оставалась квартира тети на улице Генерала Алава. В последние годы Бланка там почти не бывала, боялась, что Хавьеру это может показаться подозрительным. Не хватало еще, чтобы он вообразил, будто у нее появился любовник.

Бланка уселась за руль своей машины. Она ей доверяла: – автомобиль был крепким, и с двигателем ни разу не возникало проблем. Выехала из Витории в северном направлении в сторону Альтубе. Исарра располагалась километрах в двадцати, дорога была недолгой. Близнецы отправились с друзьями в Сан-Себастьян. С тех пор как они получили водительские права, дома их почти не видели, что было ей на руку: она отлично чувствовала себя в одиночестве. После стольких лет в золотой клетке ей было хорошо…

Бланка добралась до ветхой лачуги, спросив на железнодорожной станции, где живут Лопидана. Чувствовала она себя неважно; лекарство было принято несколько часов назад, и боль не давала ни на чем сосредоточиться.

– Они живут на западном берегу реки, в деревне, в старой застройке. Это маленький хутор возле тиса Доньи Лолы, между двумя ручьями. Не знаю, дома ли сейчас Лопидана; кажется, сегодня ярмарка, – ответила через стекло полная кассирша, осмотрев ее с головы до ног и подозрительно уставившись на шубку от Марты Сибелины.

– Вы не знаете, у них есть сын? – осторожно спросила Бланка, заметив, что на станции ни души и их никто не услышит.