Олег фыркнул.

— Это среди римлян таких не отыскать, но среди северныхварваров каждый третий — рыжий, и каждый десятый — с зелеными глазами.

— Согласен, — сказал прелат кротко. — Япотому лишь обратил внимание, что точно такое же описание, буквально теми жесловами, характеризовало некого Фарамонда, который собрал бродячие племена,сколотил их в народ, названный им франками, то есть свободными, а затем повелчерез Германию и Галлию в наступление на римские земли... Еще известно, что впамять о любимой жене Лютеции он основал небольшой город, который теперьпереименован в Париж. Затем след этого человека затерялся, но я смутно помнил,что где-то видел еще похожие строки! Начал лихорадочно рыться в древнихоткровениях, и в одном из рассказов святого апостола Павла о будущем устройствехрамов Иисуса отыскал строки, где он полемизировал с человеком удивительногосложения, с рыжими волосами и странными зелеными глазами, сверкающими, какизумруды! Ладно, спишем на то, что святой Павел никогда не покидал своих южныхземель, где все черноволосые и кареглазые, но дословное описание этогорыжеволосого...

Он сделал многозначительную паузу, Олег фыркнул:

— Это говорит лишь о скудости языка писавших вашицерковные книги. Один и тот же набор эпитетов! Увы-увы. А последующие поколенияотыщут россыпи мудрости, потому что косноязычные тексты можно толковать так иэдак.

Прелат тонко улыбнулся.

— Работы отцов церкви хранятся под семью замками исемью печатями. Доступ к ним имеет лишь сам Папа. Именно потому, что в работахПавла и других отцов церкви много страсти и веры, но мало мудрости и малоубедительности. Народу же мы выдаем исправленные версии, а то и вовсетолкования. Но я забыл добавить, что христианская церковь, как никто другой,тщится способствовать образованию в мире, строит школы, библиотеки, собираеткниги и рукописи старых культур, записывает песни и легенды малых народов...

Олег чуть насторожился, прелат заметил, тонкая победнаяулыбка наконец-то проступила на бескровных губах.

— Вы правы, странник, — произнес онзначительно, — там тоже дважды или трижды упоминалось о рыжеволосомвеликане с зелеными глазами, что наделен огромной силой мага. Правда, во всехисточниках он носил одежду из шкуры огромного волка. Я спросил вашего спутника,всегда ли вы в этой одежде. И, знаете, что он мне сказал?.. Так вот, по старымлегендам, этот рыжеволосый гигант с зелеными глазами редко вмешивается в жизньлюдей, но, если такое случалось, он менял жизнь целых стран...

Олег скептически выпятил губу.

— Преувеличение.

— Полагаете?

— Уверен, — сказал Олег. — Народ слишкоминертен, чтобы одному человеку подвигнуть его переменить хотя бы ореолобитания.

— Вы правы, — согласился прелатнезамедлительно, — но бывают состояния, когда достаточно малейшего толчка,чтобы заставить сдвинуться в ту или иную сторону. И этот человек появлялся втакие моменты и всякий раз сдвигал народы... как в случае, когда он стализвестен под именем Фарамонда, давшего первую династию франкских королейКаролингов...

— Фарамунда, — поправил Олег.

— Что?

— Франки — германское племя, — объяснилОлег, — и потому имя звучало как Фарамунд. Это уже потом, на территорииГаллии, оно превратилось в Фарамонд. Когда Галлия по имени захвативших еефранков стала называться Франкией, а то и вовсе Францией...

Прелат заметил многозначительно:

— Вы хорошо знаете древние времена.

— Не только вы заглядывали в старые книги, —отпарировал Олег.

Некоторое время они смотрели друг на друга, прелат — стревожным ожиданием, Олег — с насмешкой, наконец прелат сказал осторожно:

— Однако только церковь проявляет любознательность кдругим культурам и бережно собирает все книги, рукописи, записи. Но ваш другрыцарь обмолвился, что вы не принимаете учения Христа? Где же вы сумелипрочесть такое, если не в монастырях?

Олег зевнул.

— Вы меня удивляете, — сказал онбесцеремонно. — Во-первых, монастыри открывают двери всем страждущим иалчущим знаний. Христианам или нехристям, в этом братья-монахи молодцы, что иговорить. Во-вторых, далеко не все древние книги собраны в монастырях и королевскихбиблиотеках.

Прелат насторожился, в глазах мелькнули огоньки. Спросилбыстро:

— Вы знаете такие места?

— Гм, — ответил Олег, — мы ведь не об этомговорим, верно? А то что-то слишком отдалились от темы. Скажите лучше, какобстоят дела на фронте борьбы с местной нечистью? Что насчет Адова Урочища?

Прелат сразу поскучнел, блеск в глазах погас. Даже голосстал сухим и серым, как пересохшая и покрытая дорожной пылью трава:

— Святость монастыря держит нечисть на расстоянии, затодальше она продолжает натиск. А монастырь остается крохотным островком средивсе растущего моря нечистот.

— Понятно, — протянул Олег, задумался, проронилнегромко: — Но уже то, что не сдаетесь, тоже хорошо... не так ли?

Прелат спросил настороженно:

— Вы о чем?

— О видениях, — ответил Олег и зевнул. — Выих зовете искушениями. Много случаев дезертирства?

Прелат окаменел, глаза забегали, наконец проронил с трудом:

— Вам что-то известно?

Олег зевнул еще шире, протяжнее, с волчьим подвыванием.

— Дык это очевидно. Самоочевидно, как говорят умники.

— Трое, — ответил прелат с неохотой. — Но увас, простите, в чем интерес? Мне трудно вам отвечать, я даже не знаю, на чьейвы стороне! Ведь вы... язычник!

Олег улыбнулся, прелат вздрогнул.

— Я на стороне своего приятеля Томаса Мальтона, —ответил он скучающим голосом. — Он лишен и трона, и даже владений. Еслиздесь эту нечисть разогнать... то эти земли войдут в его феод. Этот монастырьокажется на его земле, так что будьте с ним поласковее. Конечно, отобрать у васвесь монастырь не сможет, но все же вокруг его леса, пашни... Здесь леса были?

— Были, — ответил прелат горько. — Конечно, яих не видел, но по рассказам... и чистые, как слеза, озера, и заливные луга, иручьи с хрустальной водой, и плодородная земля, где пшеница росла в мой рост,где свиньи бродили толстые, как коровы. А у коров отяжелевшее вымя касалосьземли...

Олег поднялся, сделал несколько резких движений руками,разгоняя сонливость. Прелат следил за ним обеспокоенным взглядом. Рыжеволосыйчеловек что-то бормотал под нос, шевелил пальцами, уж не пытался липользоваться нечестивым колдовством, но святость монастыря не позволитсвершиться святотатству, затем лицо слегка прояснилось.

— У вас есть записи, откуда все началось?