закономерность, и в этом случае она не нужна, потому что ее можно описать в терминах одних только наблюдаемых сущностей. Аналогично, мы имеем дилемму читателя мыслей: если атрибуция ментальных состояний позволяет агенту уловить некоторую наблюдаемую закономерность в мире (например, между цветными барьерами и поведением конкурента), то эта атрибуция не нужна, потому что агент может полагаться на какое-то врожденное или выученное правило, которое напрямую фиксирует эту наблюдаемую закономерность вместо этого.

Делает ли дилемма чтеца мыслей вопрос о том, что обезьяны знают о зрении, эмпирически неразрешимым? Я не думаю, что это так. Скорее, она говорит нам о том, что исключение всех возможных дополнительных объяснений поведения и чтения является невыполнимой задачей и, следовательно, не может служить стандартом доказательного успеха в исследованиях чтения мыслей. Вместо этого мы должны полагаться на другие стандарты, такие как контроль над переменными, которые, как мы знаем, могут служить помехами в наших экспериментах (см. Heyes 2015 о движении в этом направлении). Сравнительные психологи, однако, уже придерживаются этого стандарта доказательности. Указание на эмпирически правдоподобные помехи - конструктивный способ продвинуть исследования чтения мыслей животными вперед; утверждение, что у нас нет доказательств чтения мыслей животными, пока мы не исключим все возможные дополнительные гипотезы чтения поведения, - нет. Учитывая положительные результаты экспериментов, проведенных до сих пор (включая недавний тест в очках, см. Karg et al. 2015), я полагаю, что в настоящее время доказательства говорят в пользу гипотезы о том, что нечеловекообразные обезьяны знают толк в зрении.

 

Глава 23. Использование причинно-следственных моделей для осмысления чтения мыслей

Хейли Клаттербак

Введение

Правдоподобный рассказ о чтении мыслей должен дать удовлетворительные ответы на следующие две группы вопросов. Во-первых, какова функция чтения мыслей? Какие преимущества оно дает и почему оно могло развиться? Во-вторых, как мы можем определить, читает ли субъект мысли? Эти два вопроса тесно связаны между собой, поскольку для ответа на любой из них мы должны объяснить, какого поведения следует ожидать от читающего мысли, а какого - от субъекта, который не рассуждает о ментальных состояниях других. Кроме того, чтобы ответить на оба вопроса, необходимо исследовать альтернативные когнитивные процессы, которые может использовать субъект. Наконец, оба вопроса требуют, чтобы мы сказали, что такое чтение мыслей, чтобы мы могли исследовать, что оно делает и где его можно обнаружить.

В этой главе я рассмотрю влиятельный подход к чтению мыслей, наиболее известный в работах Эндрю Уитена (1994, 1996, 2013), согласно которому атрибуции психического состояния служат промежуточными переменными, опосредующими причинно-следственные связи между убеждениями субъекта относительно различных наблюдаемых признаков, включая поведение других людей в настоящий момент, и его последующими предсказаниями о том, как будут вести себя другие. Важно, что эти переменные могут объединять разрозненные связи между восприятием и поведением, обеспечивая более гибкие предсказания в различных контекстах. Таким образом, социальные умозаключения читателя мыслей в разных контекстах могут быть представлены единой, унифицированной каузальной моделью, содержащей переменную психического состояния. В противоположность этому, утверждается, что субъект, рассуждающий только о зависимостях между наблюдаемыми объектами, лучше всего представлен отдельными каузальными моделями для каждого предикативного контекста.

Исходя из этого, мы можем представить эмпирические исследования чтения мыслей как попытки определить, какая каузальная модель наиболее точно представляет субъекта; например, та ли, которая содержит вмешивающуюся переменную психического состояния, или та, которая ее не содержит? Чтобы ответить на эти вопросы, мы можем обратиться к области каузального моделирования - все более доминирующему подходу среди статистиков, эпистемологов, компьютерщиков и психологов. Каузальное моделирование предоставляет инструменты для вывода причинно-следственной структуры из наблюдаемых корреляций, включая инструменты для выявления наличия и содержания вмешивающихся переменных. Оно также может пролить свет на то, какие модели особенно хорошо подходят для выполнения различных эпистемических ролей. Таким образом, подход с использованием вмешивающихся переменных, по-видимому, предлагает перспективные эмпирические пути для тестирования чтения мыслей у детей и нечеловеческих животных.

В этой главе я сначала дам краткое описание подхода, основанного на вмешательстве переменных, и некоторых простых применений предложенной им схемы каузального моделирования. Затем я рассмотрю несколько существенных препятствий на пути использования каузальных моделей для осмысления чтения мыслей; они поднимают вопросы о том, можем ли мы адекватно представлять чтение мыслей с помощью каузальных моделей и, если да, то как мы можем узнать, какая каузальная модель лучше всего отражает когнитивный процесс какого-то реального субъекта.

 

Подход с использованием промежуточных переменных

Любая попытка ответить на вопросы о функции чтения мыслей и о том, как ее проверить, сразу же наталкивается на проблему. Предположим, у нас есть субъект A, который делает предсказание, что B будет выполнять некоторое поведение P в присутствии наблюдаемых сигналов O. Например, предположим, что шимпанзе A наблюдает, что доминантный шимпанзе B ориентирован на кусок пищи (O), предсказывает, что B накажет A, если A пойдет за пищей (P), и в результате A воздерживается от ее получения.

Гипотеза чтения мыслей (MRH) утверждает, что А сделал этот поведенческий выбор, приписав Б некоторое ментальное состояние, М; например, А верил, что Б может видеть еду, и что если Б может видеть еду, то Б накажет А за то, что он ее взял. Естественной альтернативой является гипотеза чтения поведения (BRH), согласно которой А предсказывает поведение другого на основе одного только О; например, А верит, что Б ориентирован на еду, и если Б ориентирован на еду, то он накажет его за то, что он ее взял (Lurz 2009).

Поскольку психические состояния других людей не поддаются непосредственному наблюдению, любой акт чтения мыслей потребует от А сначала обратить внимание на различные наблюдаемые сигналы, чтобы сделать вывод о вероятном психическом состоянии В.; в нашем примере А должен знать, что доминант ориентирован на еду и что это означает, что он ее видит. Как, в таком случае, мы можем узнать, что наш испытуемый А сделал свое предсказание о вероятном поведении Б на основе как О, так и М (как это было бы в случае MRH) или только О (как это было бы в случае BRH)? Кроме того, учитывая, что А обязательно читал поведение по любой из гипотез, когда "можно будет сказать, что невербальные существа читают поведение таким образом, что это представляет реальный интерес для того, чтобы сказать, что они читают мысли?" (Whiten 1996, 279).

Эта так называемая "логическая проблема" была использована для того, чтобы поставить под сомнение эксперименты, в которых предполагалось продемонстрировать чтение мыслей у нечеловеческих животных, и привлекла к себе большое внимание в психологической и философской литературе (наиболее ярко проблема представлена в