поведения неудивительна, учитывая их природу: они представляют собой версию того, что Карл Гемпель назвал "дилеммой теоретика". Эта дилемма гласит, что если теория, предполагающая наличие ненаблюдаемых сущностей, позволяет установить наблюдаемую закономерность в мире, то эти ненаблюдаемые постулаты больше не нужны, потому что всегда можно заново описать эту закономерность в терминах только наблюдаемых сущностей. В применении к исследованию чтения мыслей утверждение состоит в том, что мы можем переосмыслить любую способность к чтению мыслей в терминах способности агента распознавать наблюдаемые закономерности и действовать в соответствии с ними. Учитывая это, позицию критиков лучше всего понимать как общую скептическую проблему, а не как эмпирическую или методологическую проблему, которую должны решить психологи, прежде чем прийти к выводу, что нечеловеческие животные способны к визуальному восприятию перспективы (см. Halina 2015).

Эксперименты с визуальной перспективой первого уровня и альтернатива чтения поведения

Основная экспериментальная стратегия, используемая для изучения способности шимпанзе к VPT1, заключается в том, чтобы представить испытуемому (A) социальную ситуацию, которая включает в себя взаимодействие с другим агентом (B). Затем исследователи изменяют некоторые свойства, чтобы повлиять на то, что может видеть Б. Это может быть свойство Б (открытые или закрытые веки, поворот головы в сторону или от объекта) или свойство окружающей среды (прозрачный или непрозрачный барьер, хорошо освещенная или темная комната). Вопрос в том, распознает ли А эти изменения и отреагирует ли он так, как человек, который учитывает перцептивные состояния других людей. Например, предпочтет ли А использовать просительные жесты по отношению к адресату, который может видеть эти жесты, и предпочтет ли он украсть еду у конкурента, который не может ее видеть? Если шимпанзе последовательно ведут себя в самых разных обстоятельствах так, как ведут себя особи, способные к VPT1, то сравнительные психологи воспринимают это как доказательство того, что они действительно обладают такой способностью.1 И действительно, результаты экспериментов свидетельствуют именно об этом (см., например, Hare et al. 2000; Tomasello et al. 2003; Kaminski et al. 2004; Liebal et al. 2004; Melis et al. 2006; Tomasello and Call 2006; Bräuer et al. 2007; Tempelmann et al. 2011).

Критики этого подхода утверждают, что результаты, полученные в ходе таких экспериментов, сбиваются на усвоенные или выработанные правила поведения. Причина этого заключается в том, что наблюдаемые свойства, которые психологи варьируют в разных экспериментальных условиях, - это все свойства, которые обычно связаны со способностью агента видеть или не видеть объекты. Таким образом, следует ожидать, что эти наблюдаемые свойства будут коварировать с видящим и не видящим поведением в естественной среде шимпанзе. Например, свойство отсутствия непрозрачного барьера между глазами агента и объектом должно регулярно встречаться с поведением агента, соответствующим видению объекта (например, приближение к объекту, если это желанная пища, отступление от объекта, если это опасный хищник, и т. д.).); в то время как свойство непрозрачного барьера между глазами агента и объектом должно регулярно коварировать с поведением агента, соответствующим тому, чтобы не видеть этот объект (например, не приближаться к нему, даже если это желанная пища, не отступать от него, даже если это опасный хищник, и т. д.). Учитывая такие совпадения, шимпанзе могли выучить или выработать поведенческие правила, которые связывают эти наблюдаемые свойства с поведением "видящего" и "не видящего". Хотя регулярное совместное проявление определенного наблюдаемого свойства и набора моделей поведения может быть обусловлено каким-то психическим состоянием, индивидууму, адаптированному к этой наблюдаемой регулярности, не обязательно рассуждать об этих психических состояниях, чтобы успешно предсказывать поведение.

По мнению критиков, эксперимент не может служить доказательством чтения мыслей, если он не исключает возможности того, что испытуемые решают экспериментальную задачу, используя дополнительное чтение поведения, где дополнительное чтение поведения (CBR) оперирует именно теми наблюдаемыми закономерностями, которые вызваны лежащим в основе психическим состоянием (Lurz 2011). Сторонники этой позиции (которых я буду называть теоретиками CBR), однако, не считают, что их аргумент делает чтение мыслей эмпирически неразрешимым. Их аргумент скорее заключается в том, что сравнительные психологи используют неправильный экспериментальный подход для проверки наличия VPT1 у нечеловеческих животных. Только после проведения соответствующих экспериментов, способных исключить альтернативы чтения поведения, психологи могут утверждать, что у них есть доказательства в пользу или против чтения мыслей у нечеловеческих животных. Далее теоретики CBR утверждают, что подходящими для проведения экспериментов являются "задания на проекцию опыта".

В следующем разделе я представляю две версии задачи "проекция опыта", которую теоретики CBR называют наиболее перспективной для исследования визуального восприятия перспективы. Затем я утверждаю, что обе версии этой задачи не могут устранить альтернативные объяснения чтения поведения. Таким образом, они не удовлетворяют критериям, навязанным их разработчиками.

 

Опытно-проекционные эксперименты

Общая идея эксперимента с проекцией опыта заключается в том, что испытуемому дается возможность узнать, что некоторая ситуация S1 надежно приводит его к психологическому состоянию P1, а некоторая другая ситуация S2 надежно приводит его к психологическому состоянию P2. Как только испытуемый научится ассоциировать S1 с P1 и S2 с P2 у себя, исследователь затем проверяет, будет ли он рассуждать, что S1 приводит к P1, а S2 - к P2 у других агентов. Для теоретиков CBR эксперимент с проекцией опыта кажется многообещающим способом помешать испытуемым полагаться на комплементарное чтение поведения, поскольку экспериментаторы могут заставить S1 и S2 различаться произвольным образом - то есть так, чтобы они обычно не менялись в зависимости от психологических состояний P1 и P2. Учитывая это, у испытуемых якобы нет причин делать вывод о том, что S1 приведет к P1-подобному поведению у другого агента, если только они не предполагают, что S1 приведет к P1 у этого агента.

Сесилия Хейс (1998) предложила один из первых экспериментов с проекцией опыта, который был приведен в качестве примера экспериментального подхода CBR (см. Povinelli and Vonk 2004; Penn and Povinelli 2007). В эксперименте Хейса обезьяне дают возможность взаимодействовать с двумя парами очков. Очки сконструированы таким образом, что их внешние характеристики идентичны, за исключением того, что у одной пары красная окантовка, а у другой - синяя. Однако когда испытуемая надевает эти очки, она обнаруживает еще одно важное различие между ними: она может видеть через линзы очков с синей окантовкой, но не через линзы очков с красной окантовкой. Предполагается, что, знакомясь с этими очками, испытуемый научится ассоциировать наблюдаемое состояние ношения очков с синей окантовкой с психологическим состоянием способности видеть, а наблюдаемое состояние ношения очков с красной окантовкой - с психологическим состоянием неспособности видеть. Когда субъект узнает эти свойства, возникает вопрос: будет ли он ожидать, что агенты в очках с синей окантовкой