— Вот черт…

— Хорошо, что у Лисс был номер Джонни, — мрачно сказал Марио. — А наш дорогой многоуважаемый дедуля Гарднер!

Парень треснул кулаком о пол.

— Когда Стел залетела, они выступали в Вашингтоне. Джок помчался к дедушке, и тот все оплатил. Сказал, мол, негоже Джонни портить себе жизнь связью с какой-то ярмарочной шлюшкой. Шлюшкой! — Марио сверкнул глазами. — Да цирковые девушки куда приличнее городских! Стел же не из пальца этого ребенка высосала! В общем, доктор, разумеется, оказался мошенником: приличные не будут рисковать лицензией. Короче говоря, Джок решился отвезти Стел в больницу, только когда она оказалась чуть ли не при смерти. И к этому времени он сообразил, наконец, насколько все серьезно. Стел была в таком состоянии, что больнице пришлось доложить полиции, все завертелось… Это была заварушка года.

— Надо же…

Томми трудно было поверить, что Джонни на такое способен.

— Угадай, кто вступился и все разрулил?

— Папаша Тони?

— Бог с тобой! Он бы парня на куски разодрал, и Джонни об этом знал. Дядя Анжело, вот кто. Одолжил им денег — оплатил больничные счета из своего кармана — а потом сел с Джонни в коридоре и внушил ему страх Господень. В буквальном смысле — вызвал священника, и тот обручил Джонни и Стел прямо в больнице. Потом он забрал их домой, отдал им свою комнату — ну, ту большую угловую, где он жил когда-то с Терри — и ни разу не проговорился Люсии, каким подонком оказался ее сынишка. Сочинил, будто бы они были женаты весь сезон, а Стел упала и потеряла ребенка. Так что и ты помалкивай, ладно?

— Бедняжка, — пробормотал Томми. — Как она сейчас?

— Так себе. Выглядит, конечно, ужасно — весит фунтов восемьдесят. У нее было заражение крови. Если бы не какое-то чудо-лекарство, не выкарабкалась бы.

— Джонни надо было с самого начала на ней жениться, ну, или не трогать, — сказал Томми. — Мне все равно, что он твой брат, но поступил он гадко.

— Ну, я и не спорю, но мне его все-таки жаль. Анжело рассказывал, что когда он понял, насколько Стелле плохо, то ревел, как дитя. Да и не стоит его сильно винить… если учесть, мнение Лу насчет обзаведения детьми. Может, он думал, что оказывает Стел услугу — в смысле, не заставляет ее быть хорошей католической девочкой…

Снаружи раздались шаги, и кто-то позвал:

— Мэтт?

— А вот и Эдди.

Марио открыл двери, впуская коренастого парня лет двадцати в узких синих джинсах и тяжелом красном свитере. У парня были полные детские губы и короткие курчавые, почти ненатурально черные волосы.

— Вот он какой, этот знаменитый Томми, — протянул он высоким сладкозвучным тенором и взял Томми за руку. — Как дела? Мэтт столько про тебя рассказывал.

Отпустив ладонь Томми, Эдди подтолкнул Марио локтем.

— Буч, конечно, но тааакой хорошенький! Вот что ты здесь скрывал, Мэтт?

— Хватит ломать комедию, Эдди. И не лезь не в свое дело.

— О, Томми, мы же все равно будем друзьями, надеюсь.

К вящему изумлению Томми Эдди состроил ему глазки, снова взял его за руку и с энтузиазмом сжал. Томми удивленно смотрел на него, никак не реагируя на рукопожатие. Вокруг Кено витала аура, которую Томми обычно ассоциировал с пьяными, хотя Эдди был несомненно трезв как стеклышко.

— Познакомишь его с мальчиками, Мэтт?

— Очень сомневаюсь, — откликнулся Марио.

— Сколько тебе лет, Томми? — спросил Кено.

— Шестнадцать, — Томми накинул себе несколько месяцев.

Кено присвистнул.

— Малолетка — и какой! Не знал я, что ты западаешь на цыпляток, Мэтт!

— Слушай, черт тебя подери…

— Зато хороший предлог не водить его по барам. Но представь, его первое большое плавание…

— Эдди, заткнись. Я не шатаюсь по округе, когда работаю.

— Зря ты позволяешь семье держать себя на привязи, — серьезно сказал Эдди. — Это очень плохо для психики и личности. Мой психоаналитик говорил…

— Сказал бы я, что ты можешь сделать со своим психоаналитиком!

— Он совершенно не в моем вкусе, дорогой, — пробормотал Кено.

— Давай я сам позабочусь о своей психике и личности, ладно? Я люблю свою работу и свою семью.

— А они тебя любят? Или хорошего мальчика, которого ты для них изображаешь?

Марио дернул плечами.

— Все, Эдди, серьезно, хватит. У меня нет времени для всей этой психологической чуши. Ты сам все рассказываешь матери и бабушке?

Пренебрежительно поморщившись, Кено наклонился к Томми и заговорщицки произнес:

— Не разделяешь комплексы старины Марио? Похоже, у тебя есть все, что нужно. А если он этого не ценит…

Его рука вкрадчиво легла Томми на плечо.

— Эдди, прекрати, не трать силы… Он не понимает твоих сигналов, он вообще не на этой волне. Сядь и расскажи, что нового. Хочешь выпить?

— Джин есть? Или только твое любимое кьянти?

— Прости, только кьянти. Остатки джина ты выпил в прошлый раз.

— Нет уволь, я лучше наглотаюсь красных чернил.

Эдди сел в изножье кровати рядом с Томми, нешуточно к нему прильнув. Каждую сказанную фразу он дополнял жестами — ладони у него были квадратные, с красивым маникюром. Несмотря на плотное мускулистое сложение и заметную щетину на подбородке, Кено, похоже, пытался вести себя — Томми жестко это себе обозначил — подчеркнуто женственно. Такие манеры беспокоили Томми, всколыхнув в нем старые тревоги.

— Мэтт, я совсем забыл тебе рассказать. Барт Ридер наконец получил хорошую роль!

— Барт? В ночном клубе? Кабаре?

— Нет, нет, дорогой, самую настоящую роль в самом настоящем фильме. И не в массовке. Хорошую роль с Луизой Ланарт. Говорят, ему пришлось переспать с Джонни Мак… ну, ты знаешь, о ком я… чтобы