— Правда, — прошептал он. — Чистая правда.

— Да. Вот только не в нашем месте и не в наше время. Том, хочешь выпить? Сейчас ведь не сезон, сейчас можно. Чисто символически. Мне хотелось бы… чтобы ты со мной выпил.

Внутри разливалась знакомая податливая истома.

— Конечно, как скажешь.

Марио достал бутылку с полки.

— Обычное красное вино. Такое же, как Люсия подает к обеду. Больше я ничего и в рот не беру. Единственный раз, когда я дорвался до крепкого, кончился тюрьмой. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом.

Он церемонно разлил вино в маленькие стаканы, протянул один Томми, и некоторое время они молча смотрели друг на друга.

— Ну, — выговорил Марио почти шепотом. — За что пьем? За нас? За хороший сезон? За то, для чего у греков было слово?

Он дурачился, пытаясь скрыть эмоции, но в глазах его читалась знакомая нежность. Томми ощутил, будто его — хотя и ласково — выворачивают наизнанку, и усмехнулся, стараясь прогнать это чувство.

— Я придумал. Как насчет «Оставлять чувства внизу»?

Они со смехом выпили вино, и Марио взял у Томми стакан.

— Знаешь, иногда я просто не могу понять логику некоторых людей. Особенно Анжело. Джонни и Стел попадают в переделку, Стел едва не умирает, и какая первая реакция Анжело? Притащить к ним священника и уладить все так, чтобы они жили долго и счастливо. И вот мы, ты и я, никому не создаем проблем, счастливее многих… А если бы Анжело об этом узнал, то прибил бы нас до полусмерти и не успокоился бы, пока я не загремел в тюрьму, а ты — в интернат.

Ты видишь здесь логику?

— Даже не пытаюсь, — откликнулся Томми, забрал у Марио стакан и поставил его на кровать.

Но стакан упал на пол и тихо перекатывался туда-сюда, пока, наконец, не замер, никем не замеченный.

ГЛАВА 21

В дом Сантелли Марио и Томми вошли после полудня. Коридоры пустовали.

Марио помог Томми разложить вещи в привычной уже комнате, а потом они спустились в зал.

Там их встретил знакомый запах — лака, металла и пыли — и Томми ощутил, что он снова дома. Раскачивающиеся трапеции бросали на пол слабые тени. Анжело, стоявший у подножия аппарата, развернулся и махнул рукой. Сбрасывая обувь, Томми заметил, что мужчина держит веревки лонжи. Лисс на мостике застегивала кожаный ремень на поясе. Одетая в потертое трико, с заплетенными волосами, одной рукой она держалась за стропу, а другой, нахмурившись от напряжения, сражалась с пряжкой. Рядом с Лисс стояла невысокая темноволосая женщина. Томми не узнавал ее, пока она не повернулась, но Марио, пораженно прищурившись, крикнул:

— Люсия, что ты опять задумала?

Та засмеялась.

— Не могу удержаться! Я старый цирковой конь, услышавший свою музыку…

Томми встретил?

— Конечно, вот он, со мной.

Люсия заметила его и помахала. Махнув в ответ, Томми вдруг вспомнил, что для всей семьи его автобус только что приехал, и прошлой ночи как бы не существовало.

Черт побери, и почему это должно быть именно так? Впрочем, здесь, в зале, мысль эта только вспыхнула и тут же погасла.

Томми осмотрелся. В ловиторке раскачивалась Барбара. Трапеция была оборудована специальной рамой, которую в качестве опоры для ног использовали женщины-гимнастки и начинающие. Внизу Джонни, одетый в рабочие брюки, грубо обрезанные над коленями, считал:

— Раз, два, три… вот так, немного выше… Эй, Лисс, готова?

Лисс дернула за веревку лонжи.

— Слишком туго. Давит. Мне обязательно ее надевать?

— Да, — резко отозвался Анжело. — Твой вчерашний расчет никуда не годился, и ты это знаешь. Кстати, раньше лонжа тебе подходила. Ты что, картошку фри горстями глотала? Или снова в положении?

— Да нет же! — завопила Лисс, перекрикивая неодобрительное бормотание Люсии. — Просто Джонни подгонял ее под Барбару! Мне она не нужна, не хочу! Мэтт, ну скажи ему, что я никогда ее не носила!

Анжело прислонился к опоре аппарата.

— Котенок, ты будешь носить ее в любом случае, когда я не ловлю тебя сам. И до тех пор, пока я не скажу ее снять. Иначе можешь сразу спускаться.

— Слышу, слышу, — крикнула Люсия, развернула Лисс и быстро затянула на ней ремень.

Марио засмеялся.

— Тебе хорошо хихикать! — разозлилась Лисс. — Сам-то никогда не носил лонжу!

— Милая, — примирительно сказал Марио, — ты же хочешь сохранить красивые руки и ноги. А то будешь вся в ожогах, как я.

Томми подошел к Джонни.

— Что тут творится?

— А на что похоже? — Джонни на минуту отвлекся от Барбары. — Если повезет, через пару сезонов у нас будет чисто женский номер. Давай, Лисс, чего ты ждешь?

Девушка, резко посерьезнев, взяла у Люсии перекладину. Все замолчали. Лисс сошла с мостика, аккуратно раскачалась, на обратном каче повисла на согнутых коленях и скользнула к Барбаре. Девочка поймала ее, хоть и слегка неуклюже, и Джонни крикнул:

— В следующий раз жди, пока она снимет тебя с перекладины, Лисс… ты все равно хватаешься! Барби, сильнее сгибай локти, а то плечо повредишь! Хорошо, Анжело, спускай.

Пока Анжело ослаблял веревки, позволяя Лисс медленно опуститься в сетку, позади Томми раздался голос:

— Эй, ты со мной в этом году не общаешься?

Томми развернулся: на него смотрела Стелла. Он протянул ей руку, но девушка шагнула вперед и обняла его. Стелла выглядела похудевшей, вокруг губ ее обозначились морщинки, которых не было в прошлом году. Она казалась такой хрупкой, что Томми даже обнимал ее с опаской.

— Марио говорил, ты была больна.

Ее улыбка