я-то ведь всим да виноватая;

Я обзарилась-то всё на красоту ево,

Созвала ево в полаты белокамянны;

320 Не пошла-то потому за короля заму́ж —

Всё в нешчасном я в таком да положеньици».

(Я, — говорит, — шьто хошь надо мной делай, я непраздна).

Повенчали тут да брата-та с родной сёстрой.

57. МАТЬ И ДОЧЬ В ТАТАРСКОМ ПЛЕНУ

За .....[205] рекой стоели злы тотарницьки;

Тотарьницьки дел деля́т,

Они дел деля́т да они пай пая́т.

Доставалась-то зятю всё ведь тёшша-та;

5 И не знаёт ведь зять, што досталась ёму тёшшенька.

Говорит-то тотарьницёк да таковы слова:

«Увезу-ту я полянку во своё место,

Во своё место полянку-ту да к молодой жены,

К молодой-то всё жены, руськой поляночки;

10 Прикажу я, прикажу да три роботушки:

Я перьву́-ту дать роботу — ей куделька пресьть,

Да втору ей дам роботу — смотрять ей, лебедей стеречь,

Я третью́-ту дам роботу — колыбель качать».

Привозил-то он полянку к молодой жены;

15 Ай дала одну роботу ей кудельку прясь,

Ей другу дала роботу лебедей стеречь,

Третью да́ла ей роботу колыбель качать.

Седит, качат да мала детишша,

Что сидит она качат, сама приба́йкиват;

20 «Ай баю́, баю, ты сьпи, боярьской сын!

Ище по́ роду-ту мне дак был бы вну́чоцёк,

Ай нельзя мне-ка назвать — дак ты ведь веры не той;

По отци тебя назвать — дак ты тотарничок,

Да по матушки назвать — сказать как вну́чоцёк,

25 Ты черёв-то всё моих ты был уры́вочок:

Ишше мать-то всё твоя ведь мне родная доць,

Мне родная она дочь да всё поляночка;

Во полон была взята она семи годов.

На груди-то на право́й дак есь родима у ей родинка,

30 У лево́й-то всё у ножки нет мизе́ньцика».

Тут сказали пошли да сенны девушки,

Всё её пошли сказали всё прислужоцьки,

Шьчо кацят-то полонянка колыбельку, приговариват:

«Ты баю, баю, да ты боярьской сын!

35 Ты по батюшку да всё тотарьницёк,

Ай по матушки ты да все руса́ночок,

По моим-то ты черёвам всё уры́вочок:

Ишше мать-та твоя мне-ка родная доць;

У лево́й-то у ноги да нет мезинчика».

40 Доложили тут да красны девушки

Да сказали они своей хозяюшки:

«Молода ты наша да всё боярина,

Со Руси-то взята да ты поляночка!

Ты заставила-то ро́бить ро́дну матушку».

45 Тут беги́т, беги́т, скоро да дочка к матушки,

Она падат-то дочь да к ногам к матушкиным:

«Уж ты матушка моя да ты родимая!»

Уливаитце слёзами всё горюцима.

«Ты бери у мня, бери да золотой казны,

50 Ты бери у мня, бери да ко́ня луцьшого,

Поежай-ко-се ты, матушка, да на сьвятую Русь,

На сьвятую ты Русь да изь земли неверною».

Говорила-то матушка да ро́дной доц́ери:

«Не беру я, не беру я золотой казны,

55 Не возьму я, не возьму да ко́ня луцьшого —

Провожу я с тобой жись, да со родным детём».

58. ВЗЯТИЕ КАЗАНИ И КАЗНЬ ЦАРЯ СИМЕОНА

Ишше было во городи в Казани тут;

Ай во том ли во Казаньском городи,

Середи было Казани, славна города,

Шьчо во тех было в полатушках всё во царьскиих

5 Опочовали-то, спали да царь с царицою,

Семион-от ведь царь с царицой со Еленою.

Ище царь-от ведь сьпит себе он да крепким сном,

Да Елена-та царица да она спать не сьпит;

Она мало-то спала-то всё ночку тёмную,

10 Она видела себе-то да такой страшной сон:

Да как будто со востоцьню-ту со стороночку

Там ведь грозна-та тученька подымаласе,

Подымалась-то туця грозна́ великая;

Вылетаёт там скоро ка-быть сизо́й орёл,

15 Прилетел он а на крышу-ту всё на царьскую,

Он ведь стал-то на крыши да всё полётывать,

Он во крышу-ту орьлиным-то носом всё поклёвывать.

Ай выходит Семион-от царь будто на улицю;

Приклёвал он у ево будто буйну голову,

20 Он выклёвывал у ево будто очи ясныя.

Ай ведь тут ли цярица-та приужа́хнитцэ.

Она думат про собя, думат думы крепкия,

Думя крепки-ти думат, всё премудрыя;

Говорит она сама собе таковы слова,

25 Закрычала своим она зысьним голосом:

«Тебе полно-то спать, царь, усыпатисе!

Пробужайсе, Семион ты царь, от крепко́го сну.

Росскажу-ту я тебе да дивной, страшной сон,

Росскажу-ту я тебе да всё поведаю».

30 Пробуждаитьце Семион-царь от крепко́го сну;

Ему стала царица Елена всё росказывать:

«Я ноце́сь мало спала, много во сьни видяла:

Со востошну-ту со сторону как орёл летит;

Он садилсэ к нам на крышу на золочёную,

35 Он ведь стал у нас крышочки всё поклёвывать,

А тебя, царь Семион, будто в буйну голову,

В буйну голову тебя будто, во жолты́ кудри,

Во жолты́ кудри тебя будто, во ясны́ оци».

Говорит Семион-царь таковы реци:

40 «Уж ты глу́па, царица да всё Елена ты!

Неужли́ же мы будём снам всё ва́ровать?

Некогда я же не буду сну всё варовать».

А не в долго-то было-то как то времецько,

Подымаитьце тут ведь да всё москоськой князь,

45 Да москоськой-от князь, ишше наш-от белой сьвет,

Ишшё той ли нашой верушки православною,

Ишше тот ли Иван да свет Васильёвиць;

Ишше скоро подъежат к Казани, славну городу

Он со многима своима с полками, со солдатами,

50 Он со старыма каза́ками да всё со славныма.

Приежаёт он ко Казани тут;

Навозил-то да он ведь бочки пороху,

Он спускает ведь к боцькам свешшу да по подзе́мелью.

Придводители ево вси ужахну́лисе,

55 А один-то предводитель да он смело́й же был:

«Уж ты милой ты князь наш Иван Васильёвиць!

Ты пошто спусьтил свешшу-ту всё по подзе́мелью?