Розорвёт-то всю ведь матушку сыру землю».

Тут доходит огонь-то всё до боцёк с порохом;

60 Ище с порохом боцьки всё заима́лисе,

От огню-ту они скоро загорелисе,

Загорелисе от пороху скоро, да захлопала

Ище матушка-та да всё сыра земьля;

Тут скопляитьце скоро земьля тут во одну гору.

65 Загорели [в]си царьски-ти тут полатушки.

Ише царица Елена была хитра, мудра́,

Да хитра была, мудра, всё она догадьлива;

Она слыхала про матушку про сьвятую Русь —

Ишше как на Руси-то да дело делают.

70 Да берёт она цариця да в руки белой хлеб,

Шьчо стрецят она князя света Москоського,

Ище Грозного царя Ивана Васи́льёвича,

Ище кланеитце всё ему низёшенько,

Принесла ему покорносьть всё з благодарносью.

75 Ише тут же цярю-ту всё пондравилось,

Да приятны слова в цесь показалисе

Ище той ли царицы-то всё Елены-то.

Ище царь-от Семион да был упрямой-от,

Да упрямой-от был да он гордо́й он сам.

80 Ище наш-от ведь руськой князь розрети́велсэ,

Ище Грозной-от наш Иван Васильёвиць;

Брал-то царя Семиона он за жолты́ кудри,

Он держал его кудри жо́лты во белы́х руках,

У живого оци ясны взял повыкопал,

85 Он срубил-то буйну голову-ту с могуцих плець,

Отьбирал-то у его всё платьё царьскоё,

Ишше ту ли потфи́ру-ту государьскую,

Он ведь тут всё себе, да он собе же взял;

А царицу-ту Елену да он привёл ею́,

90 Окресьтили, привели в веру православную,

Посьтригали-то ей всё во мана́шины;

В манастырь-то он увёз ей во спасёной-от.

Ище сам-то уехал в матушку в Москву ли он,

Он во матушку уехал в камянну́ Москву;

95 Он со той ли поры да стал царём царить.

59. ПОХОРОНЫ СЕНЬКИ РАЗИНА

Ище го́ворит-то атаман всё Сенька Разин-от:

«Ей, мне больше, атаману, по чисту́ полю не ежживать,

Мня по чистому по по́лю, по темны́м лесам!

У мня было на веку-ту всё поежжоно

5 Ай не год у мня, не два было́, не три года —

Я ведь езьдил по чисту́ полю, темны́м ле́со́м

Ей, тридцеть-то годичков поры-времени.

Как теперь мою дружиночку хоробрую

Изыма́ли их во ру́ки, посадили всё,

10 Посадили их во тёмну, тёмну те́мницю,

Ей, за те ли их за крепки за замочки тут,

За тема́-ти всё за строгима за караулами.

Посьле ихного-то я посьле́ бываньиця

Я ведь много-то делал пользи царю белому:

15 Я ведь много губил да людей добрых-то,

Я тут много убивал тотар поганыих,

Я ведь силы-то неверной, бусурманьскою,

Я тут много ведь грабил золотой казны.

Мне-ка больше золотой казны не грабьливать,

20 Мне-ка больше циста се́ребра не грабьливать,

Дорогого мне скацёного-то больше жемцюгу!

Я поеду, атаман же, во чисто́ полё,

Во чисто́ полё поеду ко своим товарышшам,

Посмотрю своих товарышов в бело́м шатре,

25 Роспрошусь-то я сь има́ на жисть на вечную».

Изь циста́ поля поехал ко Дунай к реки;

Приежает он ко матушки к Дунай-реки.

«Хороша тече́т Дунай да речка быстрая,

Речка быстрая тече́т, очунь широкая.

30 Закрычу я у Дуная переводьшика —

Тут нехто меня ведь всё не перевозят тут,

Шьчо тово ли атамана Сеньку Разина».

Говорил он своёму-ту он добру́ коню:

«Ты останьсе-ко, останьсе, ты мой доброй конь,

35 Ты останьсе-ко, конь мой, в зелены́х лугах,

В зеленых лугах останьсе, в шолково́й травы».

Тут поплы́л-то реку́ да Сенька Разин-от,

Подоплы́л ведь только речку до полу́реки,

До полу́реки доплыл да всё до камешка,

40 Всё до камешка до́плыл до горючого;

Он выходит на горючой на сер ка́мешок;

Написал он на камню, шьчо ёму ведь надобно,

Шьчо ведь надобно ёму, да про собя пишот,

Он всё пишот со сьлёзами со горючима,

45 Он своей пишот хороброю дружиночки:

«Уж вы милыи, моя хоро́бра ты дружиночка!

Токо выпусьтят на волю вас же, добрых мо́лодцов,

Токо бу́дите на волюшки на вольнёю,

Найдите́, быват, вы атамана Сеньку Разина,

50 Шьчо вы сильнёво, могучого бога́тыря[206] —

Росьпишу-ту вам, хороброй всё дружинушки:

Вы возьмите-тко отсюда тело белоё,

Вы возьмите-ко миня, всё увезите вы,

Повалите вы меня во матушку в сыру землю,

55 Положите межу трёх славны́х дорожоцёк,

Где сьежаютьце могуции сильни бога́тыри,

Во котором они месьти думу думают,

Думу думают они, совет советуют;

Ай ведь тут меня повалите межу трех славных дорожоцьки:

60 Шьчо перьву́ миня дорожку Питенбурськую,

Межу втору миня дорожку к матушки всё камянно́й Москве,

Ко третье́й миня дорожки к славной Киевской.

Повалите моё, положьте тело белоё,

Тело белоё моё всё богатырьскоё;

65 Вы кладите мне-ка в матушку в сыру́ землю

В зголову кладите мне чудён-от крест,

Вы мне в ноги-ти кладите мой ведь стра́шон мець,

По праву́-ту руку[207] мне кладите палицю тяжолую,

Ай к мецю-ту ставьте моего да всё добра́ коня,

70 К левой руцоньки кладите вы булатной нож;

Вы закройте моё-то тело белоё,

Навалите-ко плиту да камня серого;

Росьпишите вы слова вси до единого,

Опишите вы моё имя, фамилию,

75 Шьчо лежит-то ведь Сенька тут бога́тырь Разин-от.

А пойдут-то, поедут многи́ вси люди добрыя,

Быват, руськии могуции бога́тыри,

И пойдут-то молодци да красны девушки —

Всё помянут-то моё да тело грешноё;

80 Как цюдну-ту кресту они помолятце,

Они страшного меця всё приужа́хнутце».

Тут ведь выпустили всю дружиночку-ту скоро храбрую;

Тут наехала дружиночка хоробрая,

Отыскали тело бело богатырьскоё,

85 Повезьли тело бело церес три дорожоцьки:

Церез Киевську, Москоську, церез Питерську;

Хоронили-то его, да атамана-та бога́тыря,

Шьчо того-то ведь Сеньку ёго Разина;

Ище в голову-ту ставили чудён-от крес,

90 Ко ногам они поло́жили страшо́н-от мець,

К