Горецкий предложил:

– А давайте все же организуем поход на Царьград?Я уже вижу, какой красивый сценарий можно отгрохать! Даже нескольковзаимосвязанных миссий!

– Кий не делал походы на Царьград, – возразилКостомар. – Эта привычка пошла с Аскольда и Дира, потом ходили все ихпреемники. Самые известные походы – Вещего Олега…

– Потому что самые успешные!

– Ну, о провалах всегда предпочитали помалкивать. Это сейчаскакая-то болезнь расковыривания ран.

Горецкий вздохнул с досадой, почесался, потом сказал сноткой надежды:

– Но Кий был же в Царьграде? Говорят, не то служил, не то очем-то с их императором лялякал… А давайте и поход сварганим? Кто эту гребануюисторию помнит? Кому она нужна? А вот байма будет красивше, динамичнее,ярче…

Я задумался, поколебался. С одной стороны –хорошо бы соблюсти историческую точность. С другой стороны – кому онанужна? Все страны подправляют свою историю, приукрашивают. Только в Россиихороший тон – своих предков обливать пометом. А мы ни те, ни другие,мы – новые, люди Интернета. Мы должны сделать красивую и увлекательнуюбайму… А она сама сделает остальное.

– Ладно, – сказал я. – Но только один поход.А начнут гавкать историки, скажем, что это для художественности, а вовсене для родины слонов или шовинизьма, национализьма или троцкизьма.

В этот миг я еще не понимал, что сам бросил первыйкамушек. Крохотный-крохотный. Но лавина может начаться и с песчинки.

Ночи укорачиваются быстрее, чем уменьшается пространство нахарде жадного юзера, зато дни разрастаются, как программы Майкрософта. Солнцегреет все жарче, будто разогнанный Celeron без кулера.

Народ кто в шубах, кто в пальто, а те, у кого шуб нет, апальто хреновенькое, – в кожаных куртках. Рожи красные от холода, нодержатся гусарами.

В городе снег исчез, сухой асфальт, в лесу еще грязнымипластами, но на захваченном или приватизированном конкистадором Конономпространстве… а то и просто купленном уже проклюнулась робкая травка.

Жалко было смотреть на эти слабенькие бледно-салатныекончики, но, когда я приехал после выходных, там поднималась уже такая зеленаяи сочная трава, что хоть выводи попа на выпас. Антон во вторник, не дожидаясьуказаний, сам выволок из сарая газонокосилку, проверил, и все мы услышалировный стрекот, похожий на шум от лопастей маленького вертолета.

Со двора я видел, как на окне, за которым Вероника,поднялись жалюзи. Возможно, она в этот момент смотрит именно в эту сторонусада. Я поспешно отклеился от ствола дуба, вскинул брови и постаралсявыглядеть значительно.

Я по-прежнему приезжаю в особняк ежедневно. Каждоеутро. Добросовестно обхожу все помещения, где компы или хоть какая-тоэлектроника, и, с молчаливого разрешения Конона, исчезаю.

Не к бабам, конечно, как острит Сергей, хотя с моейзарплатой и такой машиной только и скупать рекламные листки с предложениеминтимных услуг. У меня до минут выверено, когда и по какой дорогедобираться до офиса: в двенадцать часов пробки возникают на подъезде кметромосту, а в половине первого обязательно застрянешь на выезде сВолоколамки…

Сегодня я застал не только Аверьяна и Нинель, что как будтоживут в офисе, но и Миша сидит в уголке и черкает в блокноте. Даже сам Горецкийв задумчивости прохаживается взад-вперед по комнате. Рубашка расстегнута допояса, он в рассеянности почесывает розовыми пальчиками сильно выпирающий такойже розовый животик с по-детски редкими шелковыми волосиками.

– А, – сказал он вежливо и как-то застенчиво, –Андрий… Вы понимаете, Андрий, если так пойдет, то скоро можно начинать закрытоебета-тестирование. Но мне все чудится, что сделано недостаточно.

Я рухнул в кресло, хотя сидеть после часового сиденияза рулем мучительно, но вдвоем ходить по тесной комнате – чревато. Мой кулакснова сжался, постучал о подлокотник. Больно, но в голове туман, а мне нужнаясность мысли.

– Какой вы вежливый, Марк Сидорович! Чудится… Пора ужекриком кричать. Ничего не поделаешь, логика такова, что надо продлить миссии… идальше. Скажем, захватив эпоху дробления Руси на удельные княжества. Феодализм.А киевский князь начнет борьбу за единство, начнет подчинять одно задругим…

Миша отложил блокнот, сказал задумчиво:

– Да, это будет красочно. Алгоритм тот же, что и спокорением древлян или дряговичей, но на другом качественном уровне. Вместомужиков с топорами, что идут через лес, – блистающая конница, закованная влаты! Следом волокут осадные орудия, тараны, катапульты… Можно дать красивыевиды городов. Графику довести до максимума… Это я берусь с великимудовольствием!

Горецкий еще некоторое время ходил взад-вперед, морщился,оглядывался по сторонам с беспомощным видом, но нет рядом грубого ибесцеремонного Костомара, что сразу режет, как оно есть, пришлось самомувздохнуть и сказать как можно мягче:

– Ребята, тогда давайте хотя бы не кроить историю. Ведь насамом деле не Киев собирал Русь! Город лежал в руинах после татаромонголов.Страну в кулак собирала Москва. Вот и сделаем все как было. Страшный разгром наКалке, сожженные города, тяжелая дань, вереницы пленных, а потом медленноевозвышение Москвы… Все будет правильно! А потом можно дать волну реванша:московские войска бьют не только татаромонгольские войска, но и идут в ихосиные гнезда, уничтожают Крымское ханство, Казанское ханство, еще какое-нибудь…

Аверьян сказал с заблестевшими глазами:

– Ребята, а ведь у нас, в самом деле, крутая баймаполучается!

Понимаю, что это сумасшествие, но в офисе я посидел паручасов, а затем выскочил и как безумный снова погнал Серебряночку обратно наКольцевую, за город, к особняку.

Боты обрадовались, Сергей предложил пива, а Гриць –кофе. Им хорошо, все секретные комнаты знаю, все трюки.

Я побродил малость по особняку, а перед концом рабочегодня ушел, проехал малость по дороге к шоссе, где ходит автобус, быстро свернулв лес. Уже месяц жадно и жалко высматриваю удобные подъезды, строю несбыточныепланы… да какие планы, просто грезы, где даже в Серебряночке я сижу огромный икрасивый, весь в мускулах, а сама Серебряночка, как автомобиль Джеймса Бонда,даже летает, если восхочу…

Через полчаса тревожного ожидания сердце мое затрепыхалосьчаще. Автобус только что ушел, следующий только через полчаса. Вероника всегдавыходит точно…

Из-за поворота показалась легкая девичья фигурка. Вероникашла спокойно, не подпрыгивала на одной ноге, не мотала сумочкой – оченьвзрослая юная леди. Солнечный зайчик от ее очков, чудом пробившись через густуюлиству, уколол меня в глаз. Я поспешно пригнулся, но Вероника не увидела,прошла мимо.

Я выждал пару минут, моя машина выкатила осторожно,почти крадучись. Вероника все замедляла шаг, подходя к остановке. Там нет дажепавильона, только огромный столб с криво висящей проржавленной табличкой.Солнце искрилось в короткой прическе.