– С вами разве заснешь?

Я сказал сердито:

– А как же насчет того, что порядочная девушка должналожиться в девять?

Ее голосок был удивленный:

– Так я и ложилась!.. И становилась. Ты чо, Андрий? Моиродители не возражают, что я задерживаюсь. Это ж не с одноклассниками…

Я поймал себя на том, что снова начинаю наращиватьскорость. Шоссе уже освободилось не только от снега, даже лед кое-где стаял, вдругих местах корочку размолотили шипованными колесами, только на бордюрах ещегрязно-серые кучи снега.

Днем они сильно подтаивают, проседают, а ночью превращаютсяв надолбы железобетонной крепости. Еще только начало февраля, но низкое хмуроенебо очистилось от туч, поднялось в немыслимые выси, оттуда с утра и до вечератеперь сияет яркое солнце. В полдень уже печет, как летом. Можно загоратьодной щекой, в то время как вторая мерзнет: температура даже днем не выше минусдвух градусов, а ночами падает до десяти ниже нуля.

Когда я подъехал к зданию офиса, там с одной стороны улицыснег и лед стаяли, тротуары высохли, но на другой стороне в тени зданий у стенвсе те же слежавшиеся до твердости камня неопрятные сугробы.

Сонный охранник воззрился с невероятным изумлением.Я кивнул, прошел, за эти полгода здесь успели сделать ремонт, в холлеповесили люстру. Значит, дела того, кому все это принадлежит, не так уж и плохи.Или делает вид, что все хорошо, а завтра все рухнет…

В коридоре правого крыла свет приглушен, но из-поднашей двери бьет яркий свет. Доносятся голоса, мужские, мои ноздри жаднодернулись, уловив аромат крепчайшего кофе.

Ясно, Аверьян там, Миша тоже увлекся, целыми днями замонитором. Он, великолепный художник с изумительным чутьем, уловил этим самымчутьем, что игры… уже, в самом деле, не игры, а баймы. И что будущее забаймами. Конечно, всегда найдется умник, который вспомнит про игры на ламповыхЭВМ, а потом вообще потащит нить от кроманьонцев, но таких размывателей любогоопределения вообще не стоит брать во внимание. Никогда и ни в чем. Игры, посути, сейчас существуют только для PC, да на горизонте начинают маячитьприставки нового поколения. А первые игры собственно для PC были даже неиграми в нынешнем понимании. А экран был сперва черно-белый, монохромный,затем – CGA, то есть четырехцветный, затем пришло раздолье CCA –целых шестнадцать цветов, но не успели игроки опомниться, как миру был явленсупермонитор VGA – двести пятьдесят шесть цветов!

Сейчас и VGA забыт, его сперва вытеснил SVGA, то естьсупер-VGA, затем пошли еще и еще, двести шестнадцать цветов стали анахронизмом,счет пошел на миллионы, потом просто приняли True Color, то есть естественныйцвет. В игры пришла трехмерность, объемный звук. Высокая детализацияграфики, и вот уже игры по графике практически неотличимы от фильмов, которыевсе еще идут в этих старинных римских цирках, именуемых кинотеатрами.И куда ходят чудаки, любители древностей.

А завтра и остальные художники, режиссеры, сценаристы,менеджеры увидят, какие невероятные перспективы у баймоиндустрии…

Я толкнул дверь, замер на пороге, а рот мой начал сампо себе растягиваться вширь.

На единственном диване удобно расположились с бутылками пивав руках наши титаны: Костомар и Горецкий. В воздухе плавают коричневыеструи крепчайшего кофе, а на подоконнике расположились рядком пустые бутылки.За компом горбится Аверьян, клава трещит под его быстрыми, как муравьи,пальцами. На дисплее часто-часто бежит цепочка странных для непосвященногосимволов ассемблера. Нинель за спиной Аверьяна, отсвет падает на еесосредоточенное лицо, глаза строгие, а лопатки топорщатся, как прорастающиекрылышки.

Титаны негромко переговариваются, оба слегка осунулись, подглазами одинаковые темные круги. Перед ними столик на колесах, пара бутербродовна тарелочке, один уже надкусан.

– Андрий, – сказал Костомар удивленно, – и вам неспится?

– У вас тоже рабочий день затянулся, – сказал я снеловкостью.

– Так у нас это не работа, – отмахнулсяКостомар. – Это для души… И, как говорится, для будущего баймоиндустрии.

– У меня тоже, – сообщил я. – Я наймитрусского капиталиста. А сюда забегаю в свое свободное время.

Костомар величественно кивнул.

– Вы абсолютно правы, Андрий. Что баймы? Ведь живем вобъективной реальности?

– Объективная реальность, – возразил Горецкийзастенчиво, – есть бред, вызванный недостатком алкоголя в крови. Возьмитееще бутылочку, пока не нагрелась… Это коньячок надо чуть подогретым, а вот пивои водочку… На самом деле мы все живем в виртуальном. Если бы мы увидели тотмир, в котором живем, все человечество перевешалось бы на балконах.А жильцы первых этажей… ну, что-нибудь придумали бы. У нас народочень изобретательный! Наша задача, как и всех деятелей искусства, –поддерживать иллюзию, что эти декорации, именуемые жизнью, реальны.К примеру, политики – это тоже вид искусства, всячески отвлекаютнародные массы от слишком пристального разглядывания этих декораций всяческимифашизмами, коммунизмами, тоталитаризмами, демократией и прочей фигней, шаманыпридумывают новые религиозные течения, не забывая подбрасывать дровишек встарые, спортсмены зовут на стадионы… словом, мы на месте, ребята! Массам баймынеобходимы.

Нинель сказала с отвращением:

– Всегда изговнякаешь любую светлую идею.

Мои брови сами полезли вверх, но смолчал, ибо воспитаннаяНинель даже со сверстниками всегда сперва на «вы».

Когда она прошла мимо, пародийно двигая бедрами, я видел,как рука Горецкого дернулась, чтобы шлепнуть ее по заду. Похоже, Нинельфорсировала сближение всех в одну команду, чтоб мужскую часть команды ничто неотвлекало от работы, а вся кровь заполняла только верхнее утолщение спинногомозга.

Костомар сказал завидующе:

– Тебе хорошо!.. Новое направление в искусстве!.. Самоеобещающее, а ты стоишь у самых истоков. А вот у меня железобетонная наука.Никуда от нее не денусь, как вон ты… Тебе хорошо, романчик сварганил заполгодика – и баста. А с баймой и в год не умудохаешься.

Горецкий покачал головой.

– Не знаю, не знаю, – ответил он задумчиво. – Да,байму делают по два-три года, в то время как роман я, в самом деле… за полгода.Однако байму проходят в среднем за месяц, а роман читают за один-два вечера…Так что не скажу, что над баймой приходится мудохаться, как вы изящновыражаетесь, намного больше. По моей простой арифметике получается, что как разнаоборот…

Костомар сказал весело:

– Еще один камушек… или две копеечки, как хотите.Я помню все баймы, в которые резался, а вот из прочитанных книг помню едвали каждую десятую. Да где там десятую! Это я так, чтоб грамотным казаться.А то совсем в дикари записали… Прочел тыщи, а вспомню штук пять. Так что унас шансов с баймой побольше!