превосходили людей, они были менее цивилизованными и в большей степени руководствовались инстинктами. Шаг назад.

Но это вовсе не означает, что мне, запертому в темном туннеле и медленно истекающему кровью, не внушал ужас вид этой темной фигуры.

– Ты скажешь правду, – пообещал Митоз. – Я вырву ее из тебя, человечишка. Я узнаю, как на самом деле погиб Стальное Сердце.

Я встретил в сумраке его взгляд.

– Как ветер дождь целует, так я тебя целу-у-ую!

Я проорал строку во всю силу легких. Эту песню проигрывала Тиа, и я вспомнил слова, как ни отвлекали меня попытки задушить, а потом застрелить.

Я слышал эту песню в детстве, она звучала по радио так часто, что почти всех, и меня в том числе, от нее тошнило.

Митоз передо мной издох. Я молчал, тяжело дыша, а миг спустя поверх тающего тела в туннель пополз второй клон.

– Неплохо, – прорычал он. – Но долго ли ты сможешь петь, человечишка? Как здоровье? Я чую твою кровь.

– Как солнце в дождь тоскует, – прокричал я, – я по тебе тоску-у-ую!

Он растаял.

– Сам понимаешь, – сказал следующий, – мне теперь придется убить всех в городе. Я не могу допустить, чтобы кто-нибудь услышал эти песни.

Растаял.

– Прекрати! – рявкнул следующий. – Не то…

Растаял.

С каждым уничтоженным клоном мое пение звучало все тише. У одного оказался нож, и он не таял, а просто падал на дно туннеля, и следующий клон подбирал его.

Каждый новый клон пробирался чуть дальше. Я отступал, пока едва не сорвался. Труба уходила вниз, вглубь земли, и падение наверняка стало бы смертельным.

– А ведь я могу тебя пристрелить, – сказал очередной Митоз. – Но тогда я не получу удовольствия, отрезая по кусочку и слушая, как ты вопишь, выкладывая правду.

Расправившись с этим Митозом, я вдруг понял, что сползаю по изгибу туннеля. В любую минуту я мог лишиться чувств.

Очередной Митоз извлек нож из клейкой массы и стряхнул с лезвия остатки своей копии.

– Меня, знаешь ли, учили в классическом стиле.

Я нахмурился. Это нечто новое после разговоров о пытках, убийствах и других не менее жизнерадостных вещах.

– Ты о чем?

– Меня учили в классическом стиле, – повторил Митоз. – Я единственный в группе владел инструментом. Писал песню за песней, но что мы играли? Одни и те же дурацкие мелодии, одни и те же аккорды – для каждой чертовой песни.

В голове у меня щелкнуло – с похожим звуком кукурузное зерно превращается в попкорн. Но я не смог сосредоточиться – благодаря своей болтовне Митоз почти сумел до меня добраться. Я запел – еле слышно.

У меня почти не осталось сил. Сколько прошло времени? Сколько крови я потерял?

Клон слегка расплылся, но едва я смолк, он обрел прежние очертания.

– Тебе не совладать со мной, человечишка. – В голосе Митоза звучала самодовольная насмешка. – А теперь приступим к допросу.

Он шагнул ко мне, схватил за руку и дернул.

Пока бежал к реке и пробирался по туннелю, я не чувствовал боли. Но теперь понял, что такое болевой шок.

Он обрушился на меня, как обломки взорванного здания. Ко мне вернулся голос, и я закричал.

– Как погиб Стальное Сердце? – спросил Митоз.

– Он погиб от руки эпика, – простонал я.

– Я так и думал. И чья же это была рука?

– Его собственная, – прошептал я. – Он покончил с собой, но причиной тому был я. Его перехитрил обычный человек, Лоренс.

– Врешь!

– Обычные люди, – пролепетал я, – точно так же победят всех вас.

Он снова дернул за руку, и меня прошила жгучая боль. Что бы я ни говорил, Митоз все равно не поверит. Я закрыл глаза, чувствуя, как немеет все тело. Приятное ощущение. Даже слишком.

Вдали зазвучала музыка.

Пение?

Сотня голосов. Нет, даже больше. Они хором пели ту самую песню, что недавно рвалась из моего мобильника. Исполнение было далеко от совершенства, но в нем чувствовалась сила.

– Нет! – взревел Митоз. – Что вы делаете? Не подходите!

Я едва мог разобрать слова, но звук все нарастал. Собственно, не так уж плохо звучит, если не обращать внимания на чудовищный текст.

– Я сам себе армия! Не подходите! Я новый император этого города! Вы все принадлежите мне!

Я заставил себя открыть глаза. Митоз передо мной трясся и вибрировал, хотя песня доносилась издалека.

Все клоны были связаны друг с другом, и если достаточное их количество слышало песню, ее воздействие передавалось тем, кто не слышал.

Миг спустя ждавшие в туннеле своей очереди клоны завопили, хватаясь за голову.

– Обычные люди, – прошептал я, – которых все это достало.

Митоз взрывался – клон за клоном. Их смерть открыла путь свету. Я заморгал в ярких солнечных лучах, и узость отверстия не помешала мне увидеть, что происходило снаружи. На волнистой металлической поверхности реки стояли тысячи людей – в костюмах, спецовках, мундирах. И все они пели хором.

Пришел народ Ньюкаго.

5

– Тебе невероятно повезло, сынок, – сказал Проф, крепкий мужчина с седеющими волосами, садясь на табурет возле моей койки в небольшой палате, которую через открытое окно заливало теплое солнце.

Из кармана его рубашки торчали очки.

Я пошевелил рукой. Целительские способности Профа, дарованные мне под видом технического устройства, излечили мои раны. Пока я лежал почти без чувств, несколько городских врачей делали все возможное, чтобы я дожил до прибытия Профа.

Я принял сидячую позу, глубоко дыша и вспоминая последние минуты в обществе Митоза. Эта сцена отчетливо встала перед мысленным взором, хотя дальнейшее помнилось смутно.

– Как ей удалось собрать столько людей? – спросил я.

– Система экстренного оповещения, – ответил Проф. – Тиа обратилась ко всем находившимся возле реки с призывом идти к тебе и петь под музыку, которую она передавала через мобильники. Обычным людям не до борьбы с эпиками, и они со спокойной совестью могли остаться в укрытии.

– Я тоже обычный человек.

– Вряд ли. Но это не важно.

– Важно, Проф. – Я посмотрел ему в глаза. – Если бы они не пошли, мы бы не победили.

– В последний раз, когда люди пытались бороться, – проворчал Проф, – эпики убили миллионы и страна рухнула.

– Потому что мы не знали, как их одолеть, – ответил я. – Теперь знаем.

Проф вздохнул и встал.

– Мне велели не спорить с тобой, дать отдохнуть. Поговорим позже. Ты отлично справился с Митозом. Он… – Проф замялся.

– Что? – спросил я.

– В последнее время он обретался в Новом Вавилоне. На Манхэттене, так когда-то назывался этот район.

– Там, где вы только что побывали?

Проф кивнул.

– И Митоз явился сюда, когда я отправился на