– Я только что обнажил перед тобой свое сердце, и единственное, что ты можешь придумать, это заявить в ответ: «Я знаю»? – хрипло вопрошаю я, чувствуя тошноту и слабость.

Она смеется.

– Не драматизируй, Алтан. Если бы ты на самом деле обнажил свое сердце, то просто умер бы.

АН

Волосы отросли, и он выглядит безумно красивым в своих традиционных одеждах. Император до кончиков пальцев, как и предписывает его предназначение. Но я вижу только юношу из пустыни. Парня в черном, который поймал меня на краже мангустина. Вот только теперь все признаки его свернувшейся в клубок энергии и звериной ярости, его огня исчезли.

Алтан выглядит так, словно вот-вот упадет в обморок.

– Это потому, что я убил твоего отца, так ведь? – осведомляется он тихим, страдальческим тоном.

Моя улыбка исчезает, а в груди расцветает боль.

«Уж лучше я убью тебя своими руками», – звучат в ушах слова Чжао Яна.

Я поворачиваюсь спиной к Алтану.

– Этот монстр не был моим отцом. Он убил твою мать. Однажды я пыталась защитить его, а ты в ответ спас мне жизнь. Мы квиты.

Воцаряется гнетущее молчание. Слишком многое произошло между нами, и среди этого слишком мало хорошего. Слова отца терзают меня, заставляя сомневаться во всем.

Под бинтами зудят изуродованные руки, поврежденная кожа покрывается коркой. Я даже не пытаюсь использовать свою магию, но знаю, что она притаилась где-то внутри. Я ее чувствую, но предпочитаю отвергать. Меч света, или как он там правильно называется, заперт в подвалах дворца, и никто его больше не увидит. Его никогда больше не используют для того, чтобы наводить ужас на весь мир.

Снежный вихрь утих, небо надо мной очистилось и теперь напоминает пустыню. Солнечный свет отражается от небольших холмиков свежего снега, лежащих на сливовом дереве, чьи ветви танцуют на ветру. Пока я смотрю на них, гадая, найду ли когда-нибудь снова ту девушку из пустыни, замечаю крошечный бело-розовый лепесток, выглядывающий из зарождающегося бутона на самой высокой ветке. Хрупкий, но живой.

«Пришло время простить себя за все, что произошло в прошлом. Двигайся дальше и живи хорошо», – звенят у меня в голове слова амы.

Может быть – вполне вероятно, – то немногое хорошее, что я нашла, стоило спасения. Бессмысленно тратить свою жизнь на то, чтобы все время смотреть в прошлое, пытаясь поймать неуловимые «что, если», зацикливаясь на вопросах, на которые никогда не найдется правильных ответов.

Когда я наконец оборачиваюсь, Алтан сидит на корточках на земле в недостойной императора позе, закрыв лицо руками.

– Ты плачешь? – удивляюсь я.

Он поднимает глаза. Слава богам, это не так. Но выглядит он так, будто и правда вот-вот разрыдается. Алтан встает и нежно берет меня за руку, стараясь не причинить боли.

– Тогда в чем дело? Что происходит между нами? Есть ли вообще эти «мы»?

Я скольжу взглядом по знакомым резким чертам его лица, двойной складке между бровями, которая образуется всякий раз, когда Алтан пристально наблюдает за мной. Всматриваюсь и в шрамы, которые делают его тем, кто он есть.

– Мне нужно время. Но я думаю, что все у нас будет хорошо. – Когда я понимаю, насколько правдивы мои слова, в груди разливается тепло.

– Все у нас будет хорошо, – решительно повторяет Алтан.

Я ухмыляюсь.

– Помнишь, давным-давно ты сказал, что какой-нибудь девушке стоит поиграть с твоим сердцем ради собственного удовольствия? – Он бледнеет, и я жалею о столь несвоевременной шутке. – Я вовсе не утверждаю, что так и сделала, – заикаясь, поясняю я. – Просто имею в виду, что прежде могла бы сыграть с тобой подобную шутку, но на самом деле ничего подобного не было. Я бы не поступила так ни с тобой, ни с кем другим.

Судя по виду, Алтан не понимает ни слова из того, о чем я говорю. На его лице написан ужас. Я испускаю стон, желая ударить себя за подобную глупость, но вместо этого хватаю его за воротник и привлекаю к себе.

Когда наши губы встречаются, Алтан не реагирует. Ни капельки. Я отступаю на шаг, не представляя, как себя вести. Он просто застыл, сбитый с толку.

– Какое разочарование! – морщу нос.

Алтан моргает, и до него наконец доходит. Он начинает смеяться. Это сердечный смех, цельный и исполненный радости. Притянув меня к себе, он обнимает меня за талию, рукой приподнимая мой подбородок.

– Я могу это исправить, – хрипло шепчет он мне на ухо.

Кто-то хлопает в ладоши. Громко.

– Вот они где!

– Как раз вовремя, Золотой Мальчик!

– Только не это! – стонет Алтан.

Он взмахивает своим длинным рукавом, и с земли поднимается снег, окутывая нас плотной белой завесой. Голоса стихают, и я вижу только Алтана. Он прижимает меня к груди, и его поцелуй наполняет меня светом.

Девушка смотрит в безоблачное небо, следя взглядом за единственной движущейся точкой на незамутненной лазури. Поза у нее расслабленная, уверенная, но разум далек от спокойствия.

Не зная, чем заняться в ожидании, она хватает свою толстую косу, спускающуюся по спине, и сворачивает ее в пучок на затылке, закрепляя ребром маленького животного, заостренным на кончике. Потом плотнее закутывается в меха, дрожа на холодном ветру. Прожив на Крайнем Севере целых десять лет, она так и не приспособилась к здешним холодным зимам.

Вскоре она слышит, как кто-то поднимается по склону позади нее. Гонец.

Он коротко кланяется и разворачивает маленький свиток пергамента.

– Госпожа, вам послание от королевы.

– Прочти, – приказывает девушка.

– Это случилось. Немедленно возвращайся во дворец и отправляйся со мной на юг, в Бэйшоу.

Золотисто-карие глаза девушки вспыхивают.

– И это все, что она может сказать? Уверена ли она в личности нового императора?

Гонец кивает, и девушка отпускает его. Он поворачивается на каблуках и спускается по склону.

Оставшись одна, она снова смотрит на темное пятно в небе. Ее свист звучит громко и пронзительно, пятно становится больше, приближается, сверкая перьями на солнце. Девушка поднимает правую руку, и большой беркут пикирует вниз, приземляясь ей на предплечье, защищенное от острых когтей кожаной крагой.

– Как тебе сегодняшний теплый ветер, Герел, любовь моя? – спрашивает она птицу, поглаживая пушистые перья. Беркут издает ответный клекот, склоняя голову то в одну, то в другую сторону. Девушка тихо смеется. – Да, холодно. Но не волнуйся, мы отправляемся на юг.

Она улыбается кривоватой озорной улыбкой, при которой правая сторона губ приподнимается выше, чем левая, и на подбородке появляется ямочка. В ее голове всплывает старое воспоминание.