— Ему придётся подождать, — рука властным жестом скользнула в вырез рубашки, поглаживая грудь, и мягко толкнула меня обратно на подушки. — Наших детей ты будешь кормить сама, — огорошил меня он.

Детей?! В памяти тут же всплыли его слова о свадьбе.

— Скажи, что мне это приснилось, — напряжённо попросила я. — Ты же не собираешься жениться на мне?

Рука на моей груди замерла, а сам азгарн навис надо мной:

— Именно это я и собираюсь сделать. Теперь ты свободна, и использовать тебя захотят многие.

— Решил быть первым? — с горечью произнесла я.

— Имеешь что-то против? — мужская ладонь оставила в покое мою грудь, пропутешествовала по шее, погладила по щеке. Кончиками пальцев он обвёл контур губ. Я молчала, подбирая слова, но он задал следующий вопрос: — Как тебе удалось уехать из Мансана?

Я поняла, о чём он: наярите вырваться оттуда практически нереально.

— Прокляла Пресветлого, и разогнала всех больных из храма, — честно призналась в своих достижениях.

На губах азгарна появилась нежная улыбка. Я зачарованно уставилась на него, настолько неожиданно это было: он и нежность раньше казались несовместимы.

Испугавшись, что он меня сейчас поцелует, быстро произнесла:

— Раинер, ну какая свадьба?!

Взгляд мужчины заледенел и стал жёстким, что было более привычно для меня. Склонившись к самим губам, он припечатал:

— Свадьба будет. Я сейчас выезжаю к королю доложить о похищении и получу разрешение. Ты моя! Привыкай к этому. — Короткий властный поцелуй закрепил его слова.

— Раинер, — удержала я его, когда он отстранился, — давай откровенно, я понимаю, что вчера болью ты удерживал меня в сознании, но в обычной жизни я не сторонница таких игр. Ходят слухи о твоих специфических пристрастиях. Пойми, жена должна разделять их, иначе совместная жизнь превратится в кошмар.

Он взял мою ладонь, что лежала на его руке, и погладил мои пальцы. Я напряжённо ждала его реакции. С ним не знаешь, чего ожидать. Я осозновала, что он может сейчас гладить, а через минуту ломать их с таким же выражением лица.

— Тебя пугает мой холод? Моя магия? — задал он неожиданный вопрос.

— Нет, — в замешательстве ответила я.

— Я вижу это, — кивнул он. — Когда работаешь со стихией, леденеет всё внутри, исчезают эмоции. Быстрее всего тепло возвращается во время близости, но в такие моменты безразлично, что чувствует женщина под тобой и ей же хуже, если она чем-то раздражает.

Мне теперь стало понятно, почему вчера он становился теплее, целуя меня, хотя вначале был ледяным.

— Никогда ещё не было, чтобы одно лишь присутствие женщины дарило тепло. Твой поцелуй согревает сильнее, чем целая ночь с другими. Не сравнивай себя с ними, мне доставляют удовольствие твои стоны наслаждения, а не боли. Поверь, — склонился он ко мне и подарил лёгкий поцелуй, — вчера у меня была возможность убедиться в этом.

Теперь для меня по-иному зазвучали его раньше сказанные слова: «тепло моего сердца». Он отстранился, а я во все глаза смотрела на него. Спаси меня боже, но, кажется, этот жестокий мужчина влюбился в меня. И судя по всему, впервые.

Но меня беспокоило другое:

— Ты говоришь о детях. А что будет с Филиппом?

— Ничего, если наших ты будешь любить не меньше, — пожал плечами азгарн, и в этом был он весь. Даже подумать страшно, что ждёт сына, если он заподозрит иное.

— Мать любит одинаково всех своих детей!

— Не все такие, поверь мне, не все… — встал он с постели и посмотрел на меня. — Отдыхай!

Сделал шаг от кровати, но потом вернулся и подарил обжигающий поцелуй. Отстранившись, с сожалением провёл рукой по моей груди:

— Тебе принесут сына. Я не остановлюсь, если притронусь к тебе, а мне нужно ехать. Лучше лично доложить о похищении, и пора разобраться с Базианами.

У самых дверей он оглянулся, окинув меня взглядом, как будто запоминал, и я выдохнула, когда всё-таки вышел. До последнего казалось, что он так просто не уйдёт и позволит себе большее, чем обычный поцелуй в губы.

Ламмерт выполнил обещание, и мне почти сразу принесли Филиппа. Я спросила про Бетти, и меня успокоили, что с ней всё в порядке. Немного простыла, а так отделалась испугом. А вот от отряда моей охраны осталась только половина, и если бы не вмешательство азгарна, их бы уничтожили всех, заметая следы.

Мне пришлось крепко задуматься, что делать дальше и как выкрутиться. Обнимая сына, понимала, что пойду на всё, чтобы быть с ним. Вот только как поступить? Да, я могу уехать, но куда? Или здесь, или там, но мне придётся ладить с королём и как-то устраивать свою жизнь. Казалось бы, здесь дом Филиппа, у него титул и положение, Ламмерт опекун и союз с ним более чем удачен, но… даже одно большое «НО»: я остерегаюсь этого мужчину. Это как находиться в клетке с тигром. Вроде бы тебя он не трогает, ластится, но никогда не знаешь, когда в его голове перемкнёт, и перед тобой предстанет хищник, для которого ты — добыча.

Новые чувства захватили пока его, но куда девать властную и жестокую натуру? Не верю я, что беспощадный кровожадный тигр всегда будет со мной ласковым котёнком.

Король может разрешить наш с ним брак. Для него это прекрасная возможность удержать в своей стране наяриту, да и поводов для давления на меня прибавится. Я стану его подданной, а тут уж, будь добра, признавай власть короля и покоряйся.

А если пойдут дети? Чем азгарн лучше Базианов? Где гарантия, что он не захочет продвинуть своих отпрысков? Ведь я сейчас глава рода, во мне капля крови Климлитов, и моя кровь будет в детях от азгарна. Если задуматься, артефакт может принять их, и тогда Филипп для Ламмерта станет помехой. Он и сейчас начал немного отдалять меня от ребёнка, а потом может стать только хуже. Как муж он будет иметь право приказывать мне, как себя вести.

Если возвращаться в Ингурию, то там Ясарат, у которого на меня большие планы, и у Филиппа будет просто титул. Он будет чужаком там и чужаком здесь, когда вернётся. А с наследством ему разбираться придётся, если я ничего не придумаю до этого времени.

Ох, у меня голова шла кругом. По-всему выходило, что и в Ингурию мне ехать незачем, но и здесь жизнь не сахар. За что мне это?! Я не хотела выходить замуж за Ламмерта, но он мне может просто не оставить выбора. Ещё и об аттане мысли в голову лезли. Всё ли с ним в порядке? Вот почему татуировки не проявляются?!

А как он отреагирует на известие о моей близости с азгарном? При мысли, что я уже не услышу от него «радость моя», в душе защемило. Если сравнивать их, большее впечатление оставил секс с Ламмертом. Для меня он был за гранью: моё полуживое состояние, смешение боли и наслаждения. Такое сочетание и острота ощущений раз в жизни бывают, но повторить такое в здравом уме никогда не захочу. Душевно же Ридгарн для меня был роднее, в нём нет жестокости, присущей азгарну.