И хотя в Риме знали о походе наемного полчища пунов, но помешать были не в силах. Спокойно переждав зимние морозы, давая отдохнуть своим людям и набрав наемников, насколько хватило денег, уже весной 207 г. до н. э. брат Ганнибала, дальновидно откупившись от альпийских племен иберийским серебром, спокойно спустился с альпийских склонов в долину По, повторив спустя 10 лет достижение своего знаменитого брата.

Появление на Апеннинском полуострове Гасдрубала возродило было у его старшего брата надежду на удачный исход многолетней войны. Получив подкрепление для своих ветеранов, он еще мог попытаться победить римлян в последней битве. (Во всяком случае, так ему казалось!) В самой Италии сложилась тревожная обстановка.

По сути дела, теперь нужно было вести две войны – с двумя «Ганнибалами».

Снова, как и 10 лет назад, Рим ощутил себя в опасности!

…Между прочим, очередная мобилизация показала, что людей в римской армии явно не хватает. Перепись населения дала неутешительные показатели: за 10 лет жителей Рима стало вдвое меньше – к моменту начала «Ганнибаловой войны» их было 270 213 человек, теперь – всего лишь 137 108 человек! Пришлось скрести по сусекам: «зачищать» приморские поселения, которые раньше были освобождены от поставки «пушечного мяса» из числа новобранцев…

Правда, сам Гасдрубал, конечно, не был Ганнибалом: его не раз жестоко бивали римские полководцы и он пришел в Италию, будучи в очередной раз разбитым представителем семейства Сципионов, но ведь и ему случалось наносить крупные поражения римлянам. А то, как он совсем недавно ловко обманул проконсула Нерона, предшественника Публия Корнелия Сципиона-Младшего в Испании и ушел из окружения и, казалось, неминуемого плена, в Риме еще не забыли. Принято считать, что средний брат Ганнибала привел с собой войско, примерно равное по численности тому, что много лет назад пришло с его братом, т. е. что-то ок. 20–25 тыс. человек. Быстротой похода Гасдрубал даже превзошел своего знаменитого брата. Правда, ему удалось пройти более коротким и легким маршрутом. Более того, помех ему никто из местных племен не создавал и даже весьма охотно пополнял его армию добровольцами, желающими повоевать в Италии. Восемь тысяч лигуров ждали его на севере Италии, чтобы тоже пополнить его ряды. К тому же, если Ганнибалу пришлось, едва спустившись с гор, принимать бой в суровых условиях зимы, то Гасдрубал пришел летом и его солдаты успели хорошо отдохнуть.

Ганнибалу нужно было во что бы то ни стало соединиться с Гасдрубалом по возможности до того, как тот столкнется с римскими войсками.

Римское командование со своей стороны стремилось, во-первых, сковать Ганнибала на юге Италии и не дать ему уйти навстречу брату и, во-вторых, разбить Гасдрубала на севере, пока он не присоединился к брату. Со смертью неутомимого «меча» Рима – Марцелла, казалось, у римлян не осталось полководцев, достойных бороться с вездесущими и неуловимыми «Ганнибалами». Преклонный возраст «щита» Рима – Квинта Фабия Кунктатора уже не позволял ему водить легионы. Молодой Публий Сципион хорошо зарекомендовал себя в Испании, но, как считали многие, совершил непростительную ошибку: позволил Гасдрубалу проскользнуть к Пиренеям и теперь, оставаясь в Испании, сторожил две другие пунийские армии и защищал Новый Карфаген. Кроме того, он не только «отпустил» Гасдрубала в Италию, но и не предотвратил его соединения по пути к Пиренеям с армиями Магона и Гасдрубала Гискона. Более того, он не только не пресек прибытие подкреплений Ганнибалу на дальних подступах, но и смог прислать в помощь Риму лишь 2 тысячи легионеров, тысячу всадников и 8 тысяч галлов с иберами, чья надежность оставляла желать лучшего.

Вдобавок жители Цисальпинской Галлии, Этрурии, Умбрии и Лигурии готовились перейти на сторону пунов.

Перед Римом встала дилемма: кого из имевшихся в обойме полководцев направить против Одноглазого Пунийца, кого нацелить на его преодолевшего альпийские перевалы среднего братца на этот раз?!

Нужны были военачальники, знавшие во всем меру, чтобы их не завлекли в засаду, столь любимую пунийскими полководцами, как это уже не раз случалось в ходе этой затянувшейся войны. После нелегких дебатов в сенате решили, что против разношерстных полчищ Гасдрубала следует выставить войска консула (от плебеев) Марка Ливия по прозвищу Салинатор. Того самого, что много лет назад вместе с Квинтом Фабием Кунктатором объявил Карфагену войну из-за взятия Ганнибалом Сагунта и неплохо зарекомендовавшего себя в боях за Иллирию. Ему надлежало перекрыть путь от Аримина на юг Апеннинского п-ва вдоль Адриатики. Печально-памятному «творцу» каннской катастрофы Теренцию Варрону поручили контролировать пути через Этрурию из Арреция.

Сдерживать его грозного брата в Бруттии и Лукании пришлось нашему старому знакомому… консулу (от патрциев) Гаю Клавдию Нерону – опытнейшему военному, сподвижнику покойного Марцелла, но тому самому, который несколько лет назад так глупо попался на коварный трюк Гасдрубала в Испании и стал своего рода притчей во языцех!

…Кстати сказать, отношения между Салинатором и Нероном – оба были натурами вспыльчивыми – были столь отвратительными, что по инициативе «премудрого пескаря» – осмотрительного Квинта Фабия Кунктатора – сенат заставил их публично помириться и поклясться неуклонно согласовывать свои действия против братьев Баркидов, рвущихся на соединение…

Но, оказавшись в Северной Италии, Гасдрубал совершил большую (скорее всего, роковую!) ошибку.

Вместо того чтобы сразу двинуться на юг на соединение со старшим братом (только тогда братья еще могли создать реальную угрозу Риму!), брат Ганнибала, пытаясь взять крепость Плаценцию и тем самым устрашить другие города Северной Италии и склонить их к союзу, потерял много времени. Города так и не взял, а римлянам дал время точно рассчитать свои действия. Так и не заполучив прочного тыла, но потеряв драгоценное время, Гасдрубал наконец решил продвигаться на юг – к брату, послав ему сообщение, что идет на соединение с ним в Умбрию на Адриатическом побережье. Доставку этого важнейшего документа он поручил маленькому отряду из 6 отборных всадников: двух нумидийцев и четырех галлов.

Теперь все зависело от их расторопности и… везения!

А Фортуна, как известно, дама (девка) весьма непостоянная и капризная…

Тем временем, еще не снявшийся с зимних квартир, Ганнибал, как «Буриданов осел», разрывался между двумя решениями!

То ли с имевшимися у него не более чем 30 тысячами солдат (большей частью уже разношерстных италийских наемников, чья боеспособность была гораздо ниже его иберо-африканских ветеранов, в массе своей уже полегших костьми по всей Италии в суровых боях с римскими легионами) срочно пробиваться на север Италии для соединения с братом, но тогда приходилось оставить римским войскам все еще подвластные ему южные области Апеннинского полуострова!? То ли не рисковать и остаться на месте, чтобы не потерять контроль над южными портами, через которые в случае проигрыша войны еще можно было бы ретироваться в Карфаген. А потом у него возникла новая (весьма абсурдная?!) идея: пока брат осаждал Плаценцию, можно спокойно сидеть на зимних квартирах и выступить на север только после известия от брата о походе на юг.